Минут через сорок мы оказались в Новых Черёмушках возле старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов, в чистеньком и даже патриархальном дворике с несколькими песочницами, волейбольной площадкой и мирно соседствующими с этими сооружениями гаражами.
Николай набрал несколько цифр на кодовом замке, после чего дверь открылась, и мы вошли в полутёмный подъезд.
Нужная нам квартира находилась на первом этаже за обитым старым дерматином стальной дверью также с кодовым замком. Множество ужасных мыслей промелькнуло у меня в голове – неужели это конец и я так глупо попалась, дура набитая. Но отступать было поздно, да и некуда, а кричать и звать на помощь в бандитском гнезде – бесполезно. И я покорно вошла в распахнувшуюся дверь.
3.
В квартире и впрямь никого не было. Мы прошли в комнату, и Николай взял записку, явно предназначавшуюся для него: «Старик, прости, пришлось срочно уехать, может, ко вторнику вернусь, дождись, если сможешь. А пока – отдыхай, развлекайся, приходи в себя. Но баб не приводи, а если приведешь – чтоб стыдно не было. Ключи от машины и где – сам знаешь. Пока, дружище!» Николай скептически поглядел на меня, видимо, соображая, можно ли считать меня за «бабу, которую…».
– Ну вот, первую заповедь я нарушил. Ладно, отдыхайте пока. Да, кстати, как Вас зовут – а то неудобно получается.
Я представилась.
– Я так и предполагал. Это Вам идёт, Рыжая.
– Ну почему рыжая?! – Взорвалась я. – Достали уже!
– Потому и потому, потом скажу, если представится возможность. Кофе? – И он направился в кухню этой, видимо, холостяцкой, однокомнатной квартиры. Не обжитой, зато оборудованной.
***
Проснулась я часа через три-четыре, когда солнце докатилось почти до зенита, и лучи его стали падать прямо на меня. Я лежала на диване, куда меня перенесли с кресла, укрытая пледом. Сумка моя и кроссовки стояли рядом – наверное, он снял их с меня, когда я заснула в ожидании кофе. Сам Николай сидел в кухне, и курил – до меня доносился запах приятного табака и кофе, и смотрел новости.
– С добрым утром!
– Так полдень уж, – Николай не добавил «Рыжая», а я лишь смущённо пожала плечами, даже не решаясь бросить на себя взгляд в зеркало.
– Сейчас, только умоюсь.
Да, человек после душа совсем иной, нежели без оного! Даже если внутри нестерпимо мутит, и последствия пьянства прорываются зеленью на физиономии. Я провела в душе, наверное, минут сорок, не только пытаясь прийти в себя, но и напряженно думая над планом дальнейших действий. Правда, боец из меня в этот день был просто аховый. То есть, никакой.