С раннего утра в их неприкосновенное гнездо просочилось уже семь диверсантов, последний из которых обещал быть заключительным в этой эпопее по подбору шофера.
– Как же ты можешь быть уверен, что найдешь искомого сегодня? – Съязвила она накануне, пролистав личные дела каждого из претендентов.
– Выберу из того, что есть, – просто ответил супруг. – У меня нет нужды в идеальном сотруднике, мне достаточно открытой категории в его правах.
Конечно, вероятнее всего, он шутил. А если нет, то это – непростительная в ее понимании роскошь! Она согласна, водитель – не муж, его можно и сменить после испытательного срока, но ведь этому сотруднику доверялось самое ценное, что было у каждого из них – жизнь пассажиров. Беспечность Оливера в таких серьезных вопросах немного удручала ее, и Мелани приняла решение повлиять на выбор работодателя по окончании дня открытых дверей в поместье Траст.
Из семи безработных, посетивших особняк, ей приглянулся второй: мужчина возраста около пятидесяти пяти лет, но активный и поджарый, с серьезным лицом и платиновыми волосами. Он очень почтительно поприветствовал ее и плавной кошачьей походкой проскользнул в кабинет, а на выходе поблагодарил за гостеприимство. Галантный и уважительный, он источал энергию уверенности в себе и располагал к доверию. Но Оливер, очевидно, выберет четвертого посетителя – холеного наглого блондина лет тридцати, высокого и излишне стройного, будто его вытянули вверх в графическом редакторе. Мило улыбаясь и непринужденно воркуя, он лично спустился проводить гостя до дверей и попрощался: «До скорых встреч!»
Теперь же в его обитель поднялся тяжелой медвежьей поступью совершенно кошмарный тип, высоченный, широкоплечий, с суточной щетиной на лице. Этот неотесанный булыжник не удосужился даже повязать галстук на шею, соизволив завалиться в их поместье в таком неопрятном разнузданном виде, а его лицо с квадратной челюстью и пронзительными глазами цвета армейского хаки расплывалось в опасной полуулыбке, которая бросала Мелани в дрожь одним своим наличием. Громила распространял вокруг себя ауру грубой мужской силы, не поддающейся контролю даже для своего носителя, чем воспринялся ей немногим приятней уголовника. Она передернула плечами и вернулась к книге, когда зазвонил ее телефон: