Скорая увезла его в больницу с воем сирен. Они торопились: быстро разложили специальную кровать, осторожно уложили туда Марка, запаковались все обратно в автомобиль и умчались с громким шумом. Помню, как испугался этого воя. Тогда меня пугало всё: разговоры врачей, стуки закрывающихся дверей, собравшиеся вокруг люди, лязг шин, когда скорая машина отъезжала. И конечно, меня пугали мои мысли.
Чувствовал оледенелые пальцы рук; оледенелые пальцы ног. Что-то кололо кончики ушей, мертвенный холод проник даже в мою голову. Мысли не витали там, как раньше, теперь они ползли, словно люди волокли безжизненные ноги по грязной земле; словно и там всё продрогло. Там была лишь одна мысль…
Внутренний голос твердил, что мой лучший друг не вернётся из больницы.
Раньше не понимал каково это, опечалиться настолько, что внутри умерло всё.
Когда мама тем же вечером зашла ко мне в спальню, я сидел у окна. Я взглянул на неё лишь раз и понял что-то. Внутренний голос подсказывал, чтобы я выпроводил маму за дверь, не дал сказать ей что-либо. Если я это сделаю, то ничего и не произошло. Просто посижу один у окна в своей комнате. Но она села на край кровати и сидела там с таким лицом, что у меня в груди всё сжалось. Я почувствовал, как чьи-то холодные пальцы коснулись моего сердца. Из-за двери показался папа, зашёл брат.
Только мама начала говорить, как задрожали её губы, а потом и всё лицо. Она заплакала. Следом заплакал и я, не понимая от чего.
Не помню, что было дальше, но брат говорил, что я наорал на всех. Выгонял из комнаты, не давая никому заговорить. Помню, как я лежал один и чувствовал, будто сидит на мне что-то тяжёлое. Не мог поднять даже голову, а глаза жгло, всё лицо горело. Больше всего хотелось кричать.
Кричать на всю улицу. Так, чтобы горло заболело, разорвалось на части, чтобы заглушить все мысли в голове. А накричавшись, завернуться под одеялом и уснуть. Больше ничего не видеть, не слышать и ни с кем не говорить.
Через день были похороны.
Папа молча оделся и вышел ждать нас на улице. Мама повторяла, что всё будет хорошо. Даже когда мы выходили из дома, говорила, что всё будет хорошо. Перед тем, как мы втроём вошли на кладбище, она остановила меня и шепнула на ухо: «Я тебя люблю. Всё будет хорошо».
Когда были ещё дома, я одевался, думая, что всё это происходит не со мной. Всё это просто излишне реалистичный сон. Видел, как собиралась мама, но меня рядом не было, я просто это видел. Она была в чёрном платье, положила пирог в небольшую коробку, а в это время папа с мрачным лицом вышел за дверь. А я парил в воздухе, даже не ходил ногами, просто витал в воздухе, словно ветер. Меня там не было. Я не услышал рёва автомобиля, перед тем, как выехать на отцовской старенькой машине. На похоронах люди плакали, что-то говорили, но я ничего не слышал. Не мог. Казалось, даже если бы захотел, то не смог, потому что меня там не было. Меня не было…