– Нет, ну что вы! Никаких инопланетян! Просто там этот… обычный маньяк, – поспешил успокоить всех Рыбчик. Тем, кто не знал русского, перевели.
Тут сверху на паутине, как на тарзанке, промчался через всю комнату Йокин, вопя не своим голосом:
– Ой, там маньяк! Ай, боюсь маньяков! Прячьтесь, прячьтесь!
Медведи быстро залегли по берлогам. Кто где успел. Тридцать шесть тесно-тесно забились под кровать, остальные кинулись в туалет.
– Мои уши! – вдруг запричитала розовая медведица. – Ой, отдайте, будьте так добреньки! Да куда ж они… Ох, попала я…
Йокин уже успел подлететь на своей паутинке к выключателю и вырубил свет. В темноте раздавалось кряхтенье, сопенье, урчание и почему-то – жалобное похрюкивание.
– Однако, господа, – послышался из-под кровати взволнованный голос Карла Лагерфельда – всё сложно. Так что давайте спать, а утром разберёмся в ситуации. Чтобы нас не застали врасплох, выставим дежурных. Кто-то хочет?
И Рыбчик, который чувствовал себя морально крайне неудовлетворительно (и не верил в маньяка), конечно же, вызвался охранять всех.
А что же Йокин?
Он очень удобно устроился в «медвежьем кабинете» Лагерфельда, вполне оценив и обтянутый кожей диванчик, и нежное пуховое одеяло, так щедро укрывшее его немытую фигуру. Он кутался в одеяло, дрожал от страха и приговаривал: «Ой, мне так страшно! Но мне так хорошо!» «Страшно»-«хорошо» качались перед его глазами, как качели, и вскоре стало одинаково приятно – что страшно, что хорошо… Успокоенный паучок заснул. И вот уже его храп заглушил горестное похрюкивание, пунктиром долетавшее со стороны комода.
Неловко признавать, но это так: заснул и Рыбчик, заснул на посту! Однако никто о нём не вспомнил. С утра все гонялись за Йокином… Наконец схватили, и, как ни отбрыкивался, сунули мордой в окно:
– Полюбуйся на своего маньяка!
– Ишня! Ишнянка! Какой красивый паяц! – когда Йокину что-то очень сильно нравилось, он всегда говорил «ишня» или «ишнянка». Судя по тому, что паучок употребил сразу два своих хвалебных слова, паяц был великолепен. Огромный, в человеческий рост, весь из цветных лоскутов, он висел на верёвочках в окне четвёртого этажа гостиницы напротив и, казалось, не обращал на наших туристов никакого внимания. Медведи кряхтели, потирая бока после ужасной ночи на полу ванной и под кроватью. Они уселись вокруг Йокина и решали, что с ним делать, чтобы не безобразил.