И так девушка скрепя зубами стала жить дальше, она продала все те картины, что успела забрать из дома, и какое-то время ей хватало денег, но потом, рисовать новые, у неё не было времени и желания. А сидеть по выходным на улице, как это делают многие бродячие художники, и предлагать нарисовать «ваш портрет», она не хотела. Таким образом, карьера великой художницы закончилась, так и не начавшись.
***
Павел Никифорович, с самого утра, после ухода Платона Ивановича, не разгибая спины, писал и писал и ещё раз писал. Писал он, то судные показания от немногочисленных свидетелей, то деликатные письма с просьбами, а где и с угрозами. Он имел в своих руках большую и разветвленную сет связей, которые иногда были ему нужны и полезны. Павел Никифорович, был человеком слова, и свои слова будь они хорошими или плохими исполнял в точности и без промедления.
Да, пять убийств за неделю это много, но то он мог сделать? Ни одной зацепки, ни одной улики, ничего. Да и его сыщики – молчат. Что ему делать? Только ждать.
Показания, которые дала пожилая пара, были ничтожны и даже можно сказать бесполезными, как и все остальные за эту неделю. Да, декабрь встретил Павла Никифоровича и снегом и кровью.
Труп молодой девушки, небольшие 25 лет привезли в морг на экспертизу, и теперь Павел Никифорович ждал результатов вскрытия. Нервно барабаня по крышке своего стола и в так барабанной дроби ещё и постукивая носком правой ноги об пол, Павел Никифорович напряженно думал. В кабинет постучали.
– Войдите. – Ответил Павел Никифорович. – Дверь открылась, в неё показался мужчина, среднего роста, с большими очками на лице, худой и с жидкими волосами на черепе.
– Ну, что Петрович? – Без приветствий сразу перешёл к делу Платон Никифорович.
– Ничего. – Ответил мужчина.
– Совсем?
– Вообще.
– А вскрывали?
– Нет.
– Почему?
– Может это какой-то новый яд, который сразу не появляется после смерти. – Начал Петрович. – Подождём пару дней, пока не пойдут трупные пятна, потом и вскроем. Ей теперь терять нечего и спешить тоже некуда. – Спокойно говорил мужчина.
– А, Петрович! – Махнул рукой Павел Никифорович. – С меня требуют. А что я им скажу, а? – Сердясь говорил он. Петрович поглядел на него своими глазами, которые из – за очков казались, как блюдца, светло голубые и сказал, всё так же спокойно: