Он отозвался:
– Непостижимо.
– Но это так. Странно, что я вас прежде не видела.
Остановившись на площадке и выбрав для машины местечко, она протянула ему ладошку:
– Дарья Гуревич. Ваша очередь.
– Гвидон – мое имя, – сказал ее спутник.
После печального обряда и обязательных поминок они оказались в ее квартирке.
– Достал ты меня надгробным словом, – сказала усталая Гуревич. – Прямо перевернул всю душу.
– Надеюсь, она вновь приняла свое исходное положение, – сочувственно отозвался Гвидон.
– Выходит, не разглядела покойного. Ты просто мне раскрыл горизонты.
– Ну вот еще, – пробурчал Гвидон. – Какие горизонты над ямой…
– Нет, это так. Я почти прослезилась. Жаль, что за столом на поминках ты уже не сказал ни слова.
– Вдохновение не приходит дважды.
Он вяло разглядывал душную спальню. Ложе, принявшее их в свое лоно, было похоже на колыбель, разросшуюся и вширь и вдоль. На круглом столике щурил глазки бесстыдный обнаженный божок.
– В печальном месте свела судьба, – задумчиво вздохнула Гуревич. – А ведь иначе могли и не встретиться.
– Запросто, – подтвердил Гвидон.
– Однако как жадно хочется жить на панихидах и погребеньях, – она притянула к себе его голову. – А ты к тому же еще прехорошенький. Ресницы девичьи, адской длины. И очи восточные, миндалевидные. На подбородке – вкусная ямочка. Груша бы лопнула от злости.
– Кто эта Груша?
– Сестра и завистница. Мы с ней погодки. Даша и Груша. Трогательные попытки диаспоры вклиниться в степной чернозем. Груша меня преследует с детства. Я неизменно была премьершей, а она – на подпевке и подтанцовке. Представляешь, сколько всего в ней копилось.
– Сестры ничего не прощают, – согласился молодой человек.
– Слегка унялась, когда вышла замуж. Супруг успешно вписался в действительность. Но до тебя ему далеко. Хотя он рвется в монополисты.
– Тогда это мне до него далеко.
– Ну почему у тебя все время обиженное выраженье лица? – нежно осведомилась Гуревич.
– Выдь на Волгу, чей стон раздается? Тогда и поймешь, – сказал Гвидон.
– А откуда ты взял такое имя? Правда, тебе оно подходит. Ты в самом деле как князь из сказки. Жаль, что Груня тебя не видит.
– Имя мое, – кивнул Гвидон, – классическое, древнеславянское. Но есть компаративистская версия. Когда ты читала «Декамерон», стоило обратить внимание на второстепенное лицо – мессера Гвидо де Кавальканти. Не покидает предположение, что это он – мой прямой предшественник. И фамилия моя – Коваленко.