С трудом повозка преодолела путь по грязи до той самой поляны, на которой уже сидели люди. Один всадник, что обогнал нас не так давно, и большой обоз с шестью пассажирами, среди которых был ребенок и две женщины. Разгорался костер, подле него мужчины поставили здоровенный котел, а женщины резали мясо на пеньке поодаль. Поделившись морквой и специями из моего запаса, мы обеспечили себе место у огня и могли рассчитывать на чашку супа.
Народ общался своими компаниями, тесно прижавшись друг к другу, пока один из мужчин, что прибыл с обозом не начал разговор, обращаясь ко всем.
– Кто что слышал из Желтого Города?
Люди хмуро переглянулись между собой.
– Я слышал, что карантин нескоро закончится, – отозвался всадник, – даже бедные кварталы ещё не предали огню.
– Да, до зимы точно врата не откроют. – Согласился один из мужей в кругу. – Пока жрать не захотят.
– Может и до зимы не откроют, – вставил всадник, – кому надо, тот зайдет и выйдет.
Он имел ввиду тайные ходы в город, которыми часто пользовались контрабандисты и всякого рода беженцы.
– Не… Говорят туда только пускают, а на выходе вылавливают. – Произнесла молчащая до этого женщина. – У меня там родня живет в Падшем Короле, так что я-то знаю.
Перемыв кости клану Драак, люд начал разговоры о тяжкой зиме, неуклонно приближающейся к порогу, и о раздорах среди восточных семей. После, конечно, рассказывали о нападениях вечной напасти зверей и чудищ, при которых дети жались к друг другу от страха, а Неро начал ворочаться во сне.
Ещё говорили о поглощенных мраком зверей и людей, о напастях упырей, повелителе пиявок и блошином короле. Пугали страшилками о всяческих кровососах, псах Железных гор и подземных духах, не забыв упомянуть о верном оплоте.
Дискуссия разрасталась, все спорили, кто и о чем слышал, перемалывая зерна правды и лжи в один хлеб.
К Велитару это всё, лучше пойду спать. Завтра опять тяжёлый день, а я и так весь дрожу от рассказов, да и Неро уже проснулся, встревоженный моим беспокойством.
Я отошёл от костра, около которого не угасал разговор, и отправился к повозке.
Забравшись внутрь, я кинул на кучу морковки свою сумку, чтобы положить её под голову, и, прижавшись к стенке телеги, заснул, свернувшись калачиком.
Проснулся я от утреней зяби и головной боли. С другой стороны телеги спал Зимовит, брат его видимо остался сопеть возле костра.