Поскольку биостанция принадлежала ИнБЮМу[16], (расположенному в одном из самых любимых мною городов – Севастополе – кроме Сиднея и Сингапура), меня иногда брали в поездки на стареньком автобусе биостанции, который нас возил в соседний поселок Щебетовку в школу. Парки, аллеи, набережная Севастополя, чистые улицы, телефонные будки, которые по утрам мылись с мылом, морские офицеры, в белой форме с кортиками на поясе. Все это запомнилось, и влекло меня туда в течение всей моей жизни! Интересно, что несмотря на то, что практически во всех городах Союза главная улица была обязана называться Ленинской или Карла Маркса, как, например, во Владивостоке – улица Светланская была переименована в Ленинскую, хотя в памяти людской район опиума-курилен и «веселых домов» «Владика» под названием «Миллионка» так и остался «Миллионкой», главная улица Севастополя всегда называлась Большой Морской. Здесь, в Севастополе, я подружился, несмотря на разницу в возрасте (14 и более 60 лет), с Лидией Алексеевной Ланской, потомком знаменитого дворянского рода Ланских. Она много лет была хранителем планктонных коллекций ИнБЮМа (есть и такие – люди не только картины, марки и табакерки собирают!). Позже, встречаясь с потомками белоэмигрантов за рубежом, я понял, ЧТО Россия потеряла в 17-м году, какой огромный пласт культуры!
По дороге в Севастополь или обратно мы иногда заезжали в домик музей Александра Степановича Грина и встречали его жену – Нину Николаевну Грин. Обе эти женщины, и Ланская и Грин, несмотря на свой возраст, а им было далеко за шестьдесят, обладали удивительной жаждой жизни, искрящимся чувством юмора. Однажды мы удостоились чести принимать у себя в гостях Нину Николаевну. По случаю ее приезда мы с мамой нарисовали на стене веранды нашего дома парусник с алыми парусами, ниже которого она, растрогавшись, поставила свой автограф. Перемещения Нины Николаевны были под пристальным взором КГБ, так как она отсидела 10 лет в сталинских лагерях – тогда многие сидели… Согласно ее завещанию, ее пытались похоронить рядом с мужем, на старокрымском кладбище, но это запретили под разными нелепыми предлогами. По этому поводу так называемые «диссиденты» обращались к председателю Союза писателей СССР Тихонову, на что он ответил: «Какая разница, кого где похоронили