Но однажды, когда люк открылся, а я лежал на кровати, ожидая услышать грубый голос Форреста Гамлета – который, надо сказать, совсем не подходил его стареющему, но привлекательному лицу Совершенного, – выкрикивающий утвержденные правительством вопросы, я услышал ее:
– Привет, я Рен, новый надзиратель.
Кажется, тогда я обрел надежду; маленькая искра зажглась в моей груди, когда я сел на кровати и увидел ее, улыбавшуюся мне; невероятные зеленые глаза – светящиеся глаза Совершенного, широкая улыбка, обнажавшая белоснежные зубы. Я поздоровался в ответ, и мы поговорили – ничего особенно глубокого или значимого, просто дружеская беседа. Как поживаешь? Как тебя зовут? Как давно ты здесь? Казалось, ей и правда было не все равно.
Я влюбился в нее, когда она впервые принесла мне книгу. Это был настолько простой жест. «Чтобы скоротать время», – она рассмеялась, когда я уставился на черную обложку с красным силуэтом волка, воющего на луну. Она сказала, что я смотрел на книгу так, будто увидел чашку ледяной воды посреди пустыни, а я ответил, что так оно и было. Банально, конечно, но Рен улыбнулась. Это была книга «Зов предков» Джека Лондона – старинный роман о собаке, прибившейся к стае волков, – и она мне так понравилась, что я прочитал ее дважды, прежде чем Рен вернулась на следующий день с другой книгой. Я до сих пор могу цитировать ее по памяти.
С тех пор Рен приносила мне по книге почти каждый день. Она тратила личное время, чтобы войти в Интернет, используя свою Линзу, посетить Молл – виртуальный торговый центр с более чем четырьмя миллионами бутиков, зайти в один из антикварных магазинов и выбрать для меня новую книгу, которую через час после покупки дрон доставит прямиком к ее дому. Она была самоотверженной, доброй, милой. Она не была похожа ни на одного из тех Совершенных, кого я когда-либо встречал.
Рен спасла меня от безумия, которое, словно болезнь, поражает здесь многих заключенных. Во время прогулки во дворе я слышу, как они несут всякий вздор, разговаривая сами с собой, неспособные после своей чрезмерно активной жизни за стенами адаптироваться к мучительному одиночеству в Аркане.
Я стою, не отрывая взгляд от люка, где пять минут назад стояла Рен, и улыбаюсь своей удаче. Я храню это приятное чувство в душе так долго, как только могу, и жую бутерброд.