В девятом классе Виктор подсел на тяжёлый рок благодаря своим новым одноклассникам. А вот Володя Семяримов стал меломаном лишь благодаря Виктору. Это он, Витька, приобщил молодого женатика к музыке, но полностью ей (музыке) отдаваться Вовка не мог, т. к. мешали учёба, занятия борьбой, семья и тёща. Именно в таком порядке надо рассматривать все ограничения по музыке, так и только так, и никак иначе. Семьёй Вовка особо и не занимался. Несколько раз он по молодости убегал жить к родителям, затем, как ни в чем ни бывало, возвращался к жене и дочке, и так продолжалось несколько первых лет его семейной жизни.
Учился Семяримов, наверное, лучше Захарова, который, откровенно говоря, больше балбесничал, нежели грыз гранит науки. Когда Витька дважды в день, утром и вечером, плавал в бассейне, когда катался с корешами на мотоцикле или на велосипеде, Вовка сидел на лекциях или пил со студентами пиво и между делом делал контрольные и курсовики…
И тот и другой были нормальными ребятами, любившими спорт, девчонок и хорошую музыку. Они всегда были готовы придти на помощь друг другу и отдать последнее, что и самим-то было подчас необходимо, но если другу это было нужнее, то без колебаний и сожалений расставались с вещами легко и навсегда. Короче, ребята были большими долбоёб@ми, в хорошем смысле этого слова… А ведь сейчас в это понятие вкладывается совершенно другой смысл!?
Почему-то вдруг вспомнился одесский анекдот, где двое приятелей обсуждают общего знакомого Хаймовича.
– Фима, а знаешь, Хаймович-то, оказывается, пидорас?!
– Да ты шо?! – удивлённо восклицает Фима. – Шо, занял деньги и не отдаёт, подонок?
– Да не, Фима… В хорошем смысле этого слова, – успокаивает Сёма удивлённого этой новостью приятеля.
Но, друзья, вернемся в холодный февраль 1979 года, в последнее воскресенье месяца.
– Витя, ты скоро? – спросил сына через дверь его отец. – Выходи, будем скоро завтракать.
– Сейчас, папуля, – Виктор заканчивал принимать душ и уже готов был по-быстрому вытереться полотенцем и голышом выскочить из ванной. Одежда валялась в его комнате.
В момент его выхода из душа раздался звонок в дверь. Входную дверь в квартиру открыл в трусах и в майке отец. На пороге стоял Вовка Семяримов.
– Здрасьте! А Виктор дома?
– Дома. Проходи… Извини, я ещё не одет. Если надолго, раздевайся. Бери тапочки, ты знаешь где… А я пока пойду оденусь.