– Ты ничего на работе не забыл? – ощерился Витек.
– Да, вроде, нет.
– А на ногах?
Лева и не заметил, как по ходу не снял с ног синие пластиковые бахилы.
– С тебя десятка! За образ! – рубанул Гагулёк.
– Ща, разбежался!
* * *
Дело в том, что у Никеша затевался крутой евроремонт. Еще полгода назад. И закончился недавно. Почти. Никеш до сих пор от краски не отмылся. Сами понимаете, в баню сходить, особенно когда нет горячей воды, да что греха таить, и холодной – святое, святее не бывает. Вернее, бывает – встреча с друзьями… Но не в этот раз.
* * *
Шуран Кисельков вышел к первой полупаре в гунитет. Затрусил по двору до остановки.
Вот Люлипупенко, деловито мусолящий полтинник. Вот стоящий у газона Витек-Гагулек. Вот жена Малярчука, спешащая в булочную. Вот ускользающая допплеровским эффектом спина Бодуненца… Опаньки! Прямо в лужу! Финиш! Приплыли! А плавать-то мы не умеем. Вот Никеш, чешет тело в раздумьях – мыть или не мыть? Почти как у шекспировского Гамлета. Вот Музян, сидит на лавке прямо по курсу.
– Не Шуран ли Кисельков? – поднял брови Молик.
– Он. В первоестественном состоянии.
– Привет, студёный. Степаныча дают?
– Здоровась, коль не шутите. Пока дают.
– Ну, садись. В ногах зачетки нет. Рассказывай, как до жизни такой докатился.
– А че рассказывать? Всё как у всех. Экзамены-переэкзамены. Зачеты-перезачеты. Долги-передолги.
– И у меня. Видишь, от корешей за кустом прячусь. Дай сорок блей.
– Только сотня, – порывшись в карманах, сообщил Кисельков. – Остатки стипы.
– Экспроприирую. Буду должен. Пора.
8.40
Бодуненц решил, что после столь горячей оперативки вполне можно подсушить промокшие ботинки и носки.
Носки он аккуратно разместил на включенном электрочайнике, а ботинки развесил на циркуле, установив его перед обогревателем. Раз Бодуненц преподавал в лицее начертательную геометрию, то такого добра, как циркули и транспортиры, у него было хоть ложкой ешь.
Вошли мастер Прохоров с подмастерьем Глебом.
Проктер энд Гембл вальяжно спросили:
– Послушай, геометр. Нарисовал?.. О, аппетитный бутылек!
Понюхали – на спирту. Бодуненц не успел моргнуть глазом – глотнули.
– Крепкая штучка. Экстази! Что это?
– Японская тушь.
– Да ну? Хорошо упала!
И мастера ушли, забыв зачем приходили.
* * *
Люлипупенко и Вадик завалились в киоск. В винный отдел. Пока было затишье.