Легко ли быть духовным отцом - страница 15

Приехал в скит какой-то господин, прямой, как линейка: и очки у него как линейка, и галстук у него как линейка, и прическа, и туфли… Подходит этот человек-линейка к отцу Фоме и говорит:

– Позвольте представиться, я – атеист. Я желал бы дискуссии.

Отец Фома стал звать монахов:

– Братия, идите, посмотрите на живого атеиста, отродясь не видел.

Все стали стекаться. Линейка продолжал:

– Но я бы желал дискуссии…

– А какая может быть дискуссия? – удивился отец Фома. – Как известно, атеисты – это древняя христианская секта. Да это и понятно, они ведь отрицают бытие Того, Кого они прекрасно знают. Если я отрицаю здесь присутствие клоуна, то я, по крайней мере, должен знать, кто такой клоун. А если я говорю: «Здесь нет престидижитатора», но при этом я не знаю, кто это такой, тогда я не уверен, есть он здесь или нет. Поэтому если нам говорят: «Я точно знаю, что Бога нет», то это говорят те, кто очень хорошо знает, Кого именно для них сейчас нет. Бог так любит атеистов, что Его для них и вправду нет.

– Чего? – переспросил Линейка.

– Я говорю, – как для глухого прокричал ему в ухо отец Фома, – что Бог вас так любит, что Его для вас действительно не существует.

Лицо Линейки передернулось.

– А я знал… Я так и знал.

И он засеменил к скитским воротам.

На лето в село приехал мальчик Андрейка. Очень ему понравился старый скитский храм, лампадки у икон, тихое монашеское пение, службы. Бабушка просила отца Фому крестить городского. Отец Фома строго спросил:

– Сам-то креститься хочешь?

– Хочу.

– А в Кого?

– В Иисуса Христа. Там еще на крестике написано: «Спаси и сохрани».

Крестили Андрейку.

Стоит раз у любимой калитки отец Фома, глядит, а Андрейка к храму какими-то окружными тропами пробирается, совсем не оттуда, где живет.

– Боишься, что ли, кого? Чего кружишь-то дворами?

– Собака там страшная: ругается, рычит, если близко подойти, наверняка укусит.

– Нет, не укусит, ты ее господин.

– Я – господин? – вытаращил глаза Андрейка.

– А как в Писании сказано: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8: 22).