. О да, она способна понять все, что он сказал ей, она умна, у нее тонкая, чувствительная душа, и, может, она и есть та, которая… Та, единственная…
«Отчего я не осмелился броситься к ее ногам? Почему я не кинулся с поцелуями к ней на шею?»
О, как сладки, как сладостны были те вишни! Обыкновенные вишни, разве возможно забыть их? Разве они забудут когда-либо это утро? И конечно же, нужно было броситься к ее ногам… И коснуться ее губ своими губами…
6. О ничтожных французишках и презренной Франции
Избавьте меня от этих чучел!
И. В. Гете.
– А уж до чего не любил французов! Бывало как вспомнит, так встрепенется весь, глаза так и засверкают.
– Да за что их и любить-то, французов? Знавал я одного француза… Все их племя, скажу я вам – подлейший народ и есть…
Анонимная пьеса XIX века.
Вернувшись поздно вечером после учебных стрельб в пансион мадам Бу, Набулионе увидел ожидавшего его юношу в таком же мундире поручика, как и у него самого. Набулионе сразу же узнал гостя и, не сдерживаясь, бросился к нему в объятья.
– Александр! Ты! Проездом или в наш полк?!
Это был Александр Мази, итальянец, как и Набулионе. Он учился вместе с Набулионе в Королевской Парижской военной школе и теперь прибыл в Валанс для продолжения службы в местном гарнизоне, где служил и его брат Габриэль, уже капитан, покровительствовавший и Набулионе.
Александр и Набулионе засиделись за полночь, говорил почти только Набулионе. Он жил одиноко, сторонясь офицеров, равных ему по званию. На карты и бильярд поручик не имел денег, а его интересы были далеки от того, что привлекало молодых аристократов французов.
Он не конфликтовал с окружавшими его сослуживцами, как это случалось в Бриенне да и в парижской военной школе, но и близости с ними у него не возникало. Александр Мази был первым человеком, с которым он мог позволить себе откровенный разговор за последние несколько лет.
Мази только что приехал из Парижа. Он с восторгом рассказывал о борьбе парижского парламента против короля. Король, восшествию на престол которого некогда все так радовались, с каждым днем теряет любовь парижан, потому что им руководит его австрийская жена, королева Мария Антуанетта, растратившая на роскошь двора невероятные деньги.
Государственная казна пуста. Министр финансов Неккер, единственный, кто умел ее наполнять, отставлен по капризу Марии Антуанетты. Собрание нотаблей закончилось ничем. Место угождавшего королеве Калонна получил архиепископ Бриеннский Ломени, еще один угодник Марии Антуанетты, недавно опозорившейся делом с бриллиантовым ожерельем. Она хотела заполучить эту дорогую безделушку ценой почти в миллион ливров таким образом, чтобы король не узнал об этом, а когда все открылось, свалила вину на кардинала де Рогана.