Николай встал и тоже закурил, выдыхая в приоткрытое окно, жизнь начинала налаживаться. Чай протек по каждой клетке тела. Голова прояснилась. Самуил исчез в глубине квартиры, оставив его одного.
На стене висела фотография начала истории полной надежд семьи, два молодых родителя, одетых по простому, но с очень живыми глазами и печатью мощного интеллекта на улыбающихся лицах, с кучерявым Самуилом на перевес, девочкой подростком с баранками из волос. Семейная идиллия. Николай всегда завидовал полноценным семьям. Полному, а не половинному семейному счастью, когда отец отвечает за мужское, а мать за женское. А не одна мать, передвигающая шкаф для поклейки обоев, прикручивание шурупами книжной полки и отвечающая за пришивание пуговиц на отпаренный пиджак одновременно.
– Коля, а какого твои кишки лежали в туалете? – спросил снова появившийся на кухне Самуил, – и здесь, почему-то всего один носок.
Самуил выглядел растерянным и виноватым, как будто это он его украл, а теперь стоит и не знает, как оправдаться.
– Забей! Я знаю, где спрятался этот гаденыш, – Николай принял одежду скрученную в улитку и сбросил одеяло на кухонный стол, – Слушай, у меня еще вопрос на засыпку, где мои боты, и чьи это кроссы?
– Так отца, чьи же еще? Он в них помойку ходит выносить сколько себя помню. А ботинки не знаю, в прихожей наверное, там пара незнакомых мне имеется не принадлежащих фамилии этого родового поместья, и похоже вряд ли они Светкины.
Громко хлопнула входная дверь. Зазвенели друг о друга два бокала на столе.
– По ходу подруга твоя аглицким методом самоликвидировалась, – Самуил сказал с нотками досады в голосе, от Николая это не могло скрыться.
– Ну и хорошо! – сказал Николай, – на это утро одной проблемой меньше.
– Может поедем отобедаем в приличное место, а то мой желудок сам себя переваривает второй день, – предложил Николай, обнаружив в кармане тугую пачку с купюрами разного достоинства. Вслед за ней на пол выпало несколько пластиковых карточек черного цвета.
– Claro que si! Естественно товарищ мой! – Самуил, как ребенок радовался, засучил ногами на месте, как ретивый жеребенок перед забегом.
– Приму только освежающего туалета, почищу внешнее и внутреннее, и в путь, – Николай в одних кроссовках и с одёжным тюком вышел из кухни.