Ножка не болит у тебя? (он указал на многострадальную ногу в гипсе).
–Нет, не болит,– призналась я.
–Значит, душа?
Я промолчала.
–Апельсину хочешь?– поинтересовался он,– Я там много принес.
–Не хочу!– ответила я, и снова заплакала.
На этот раз, как капризный ребенок. И почему-то мне не хотелось, чтобы батюшка уходил. Хотелось, чтобы пожалел.
–Будет тебе слезы лить!– скомандовал он.– Смотри, какое солнышко на улице. Видишь?
Я повернула голову к окну, и увидела ясное голубое небо, с редкими нитками облаков на нем. Солнечный свет проникал сквозь, еще с лета немытые окна, и щедро заливал палату.
Застиранные простыни преобразились, и сверкали белоснежным огнем. Коричневый линолеум стал похож на жирный чернозем, что по весне привозили к нам на огород, подновить землю.
–Видишь? – снова спросил батюшка.– Как все преобразило солнышко!
Я смотрела во все глаза и мне казалась, что я понимаю, о чем он. Мне казалось, что на моих глазах происходит чудо.
–Вот я на прошлой неделе заходил к Валечке, – стал рассказывать священник,– погода стояла смурая. Без солнышка в палате было тоскливо, бедно. А сегодня Бог дал солнце. И все тоже. И на улице, и у вас, во временном вашем жилище. Все тоже, но преображенное. А на улице как красиво! Вчера было где-то плюс два. Снег за последние дни подтаял, лужи везде, грязь. А стоило выйти солнышку, грязь уже не грязь, я земля-кормилица, лужи высохли. Красота кругом!
Так и ты будешь сырость разводить, пока не впустишь в свою душу Солнышко!
–Это как, впустить солнышко?– спросила я, понимая, что говорит он иносказательно. Но все равно покосилась в сторону окна.
–Что это мы с тобой говорим, а так и не познакомились,– спохватился батюшка,– Меня отец Михаил зовут.
–Очень приятно, меня Даша,– улыбнулась я.
–Даша, тут мне Валечка шепнула, что тебя редко навещают…
–Нет, вовсе нет,– горячо возразила я,– меня не бросили!– есть и мама, и папа, и подружка осень хорошая, и брат. Они не могут, просто, часто приезжать.
–Что ты, деточка! Я и не думал, что тебя бросили. Знаю, у всех бывает, что и времени, и возможности нет. Я не к тому, чтобы (Спаси Боже!) осудить. Я к тому, что если ты хочешь, я могу тоже тебя навещать. Даже когда Валентину выпишут.
–Ой, что вы!– засмущалась я,– Мне совсем ничего не нужно! Что вы будете утруждаться?