В 1867 году Герцен увидел у Ге авторское повторение «Тайной вечери». Долго стоял перед полотном.
– Как это ново, как верно.
Ге стал говорить, что наступает минута – и уходят друзья, самые близкие, самые верные, уходят, словно часть самого тебя. Он напомнил Герцену о его разрыве с Грановским. Ге знал историю этого разрыва из «Былого и дум». Он помнил стихи Огарева:
И он ушел, которого, как брата
Иль как сестру, так нежно я любил!
Грановский! Кто бы подумал, Грановский сказал Герцену и Огареву, что ему с ними не по пути.
Герцен печально кивал головой перед «Тайной вечерей»:
– Да, да, это глубоко, вечно, правда.
Он рассказал Ге о своем отношении к новому поколению, идущему за ним, о встрече с Чернышевским:
– Я не смог полюбить его…
Вот ведь до чего конкретно задумывал Николай Ге – и его понимали так же конкретно и остро.
Но конкретное, осмысленное и переданное, как конкретное, никогда не приносило миру великих творений искусства. Нужно в конкретном увидеть общее, выразить это общее, не порывая с конкретным, – нужно, чтобы глубина мироощущения и широта взгляда слились со страстной взволнованностью современника и участника событий. Так рождался «Ночной дозор» Рембрандта.
Ге обладал этим подчас загадочным свойством больших художников, этим особым настроем ума и чувства. Много лет спустя в малороссийском селе он спросил крестьянского мальчика, как его зовут. «Меня – Грицком, – отвечал мальчик, – а вон его – Трофимом, а того – Опанасом». Этот ответ поразил Ге. Слова мальчика, на которые сотни, тысячи людей попросту не обратили бы никакого внимания, привели его к мысли о связи каждого человека с другими, со всем человечеством, о связи всех живущих в мире.
Открывать современное, конкретное в творениях искусства не значит снимать аккуратно масочки: «Под видом такого-то скрывался такой-то». «Этой сценой автор хотел сказать…» Открывать современное – значит, не расчленяя произведение, услышать в нем «музыку Времени», почувствовать идею и среду, в которых оно рождалось, увидеть за частным общее.
«Тайная вечеря» Ге – это тайная вечеря, последняя трапеза Христа с учениками; Христос, Иуда, Иоанн, Петр – именно они, а не ряженые. Но множество незримых нитей связывает картину Ге с той реальностью, в которой он жил. Замысел питало Сегодня…
1 августа 1861 года Герцен в частном письме сообщал: «Главные события в Париже – замирение с Львицким, вследствие чего превосходный портрет…»