Выкашивали и сгребали, а духота не проходила. Мелкое крошево из семян и сухих листьев пылилась на дороге, смягчая ход телег. От брёвен исходил жар. Пруд сильно обмелел, старая ива, растущая на берегу его, сейчас склонялась не над водой, а над прибрежным, мелким песком. Из пруда брали воду на полив, приберегая воду в колодцах для себя. Часто в вёдра попадались головастики, на гряде они суматошно извивались, соприкасаясь с жёсткой, горячей землёй. Земля потрескалась, глубокие щели избороздили поле ржи, мелкими морщинками покрылись улицы, серой щетиной покрылись луга. Белёсое небо с утра накалено, картошка вся высохла, лук пожелтел. – Зато пелёнки сушить легко, – радовались не давно родившие Ольга и Аня, – вынесешь на улицу, повесишь на ограду, а через минуту они уже сухие.
Альма лежит, язык высунула, слабенький щенок приткнулся рядом. Витька, тайком от родителей, таскает ему молока.
На улице жарко и в доме от жары не спасёшься. Картошку скотине всё ровно надо варить, себе обед приготовить, хлеб испечь. Федот первым догадался вынести железную печь на улицу. Следом за ним и другие вытащили печки, готовят еду на виду у всей деревни. Ребятишкам не обычно это, а потому и радостно. Они до черноты загорели и, это тоже радует их. Мешают им только не удобные шляпы из газеты, которые их заставляют носить родители.