Итак, как особо недовольного, филолога охотно приняли в орден нищих Странствующих рыцарей, выдали ему, как и положено, удостоверение в красной дерматиновой обложке, купленное в киоске на ближайшей станции метро. А на общем собрании братья поручили филологу отыскать в далекой Испании исчезнувшую некогда библиотеку сеньора Алонсо Кихано, которого все в этом тайном обществе почитали за святого.
Расходы, разумеется, за свой счет, ведь самого Дон Кихота никто не финансировал и спонсоров за его тощей спиной, как за спиной, например, нагловатой теннисистки, обладающей счастливым стальным голеностопом и красными трусами, отродясь не было.
Связь договорились держать по мобильному телефону. Роуминг оплачивался также самим странствующим братом. Обижаться было не на кого и незачем. Орден по праву считался нищим.
В общем, материальной выгоды никакой. Одни сплошные расходы…
Но не присоединиться, не войти в это нищее братство профессор уже не мог. Это стало для него делом чести, а добровольная испанская авантюра представлялась воспаленному его сознанию чуть ли не подвигом.
Как, однако, произошло столь странное событие в давно уже потерявшей всякий рассудок и здравый смысл Москве?
А вот как.
Все представилось поначалу как игра. Попав однажды в компанию интеллектуалов, профессор не придал происходящему большого значения.
Так, чудачество, не более того.
На эксцентрическую вечеринку, которая должна была произойти в самый канун Нового года, профессора пытался затащить его молодой и необычайно артистичный друг и коллега по фамилии Сторожев.
Этот Сторожев был еще молодым человеком лет 35–36, не более, отличавшимся нагловато-очаровательным нарциссизмом. Щепетильный в одежде, придерживающийся стиля гранж, Сторожев любил, чтобы каждая аккуратно вырезанная самим дизайнером дырка была симметрична другим таким же искусственным прорехам. Это был стиль преуспевающей молодежи, косящей под бомжей, симулякр бедности и нищеты, химера, одним словом. Нужно сказать, что в доценте Сторожеве все было призрачным, не совсем реальным, вплоть до его зимнего морского загара, который он аккуратно возобновлял в солярии каждый четверг. В качестве верхней одежды он носил какой-то демисезонный полуперденчик с вязаными варежками на резинке, как у малышей детсадовского возраста. А голову согревала шерстяная перуанская шапочка, украшенная замысловатым орнаментом.