– Я показал это Бекки, и она согласилась, что последняя буква – это не буква «т». Так что нам нужно изменить балл на единицу.
– Правда, нам нужно, да? Ладно, и сколько же времени вы с Беки потратили, изучая эту букву?
Джим почувствовал себя неуютно.
– Около десяти минут, затем отнесли эту работу Биллу, – ты знаешь Билла, заведующего проектом, – и он изучил ее при помощи «Апелляционной программы». Ты ведь знаешь, это специальная программа, использующая алгоритм нечеткой логики для анализа детского почерка. Как бы там ни было, Билл согласен с нами, что здесь следует поставить один балл.
Теперь Джим уставился на меня. Я повернулся к нему и спросил:
– Ладно, кто тогда, черт побери, оценивает эту работу? Беки, Билл или я?
– Конечно ты.
Джим выглядел испуганно.
– Отлично, в таком случае, это два бала.
– Мистер Федерсон, думаю, нам нужно поговорить с Биллом.
Внезапно обычно добродушный Джим перестал быть добродушным.
Трудно понять, как один доктор наук, два человека с дипломами магистров в области английской филологии и парень, имеющий за душой два года обучения в университете (я), могли устроить такой скандал из-за написания слова «к-о-т». Но именно это мы и сделали.
Вот так я и потерял работу в компании внешнего независимого оценивания. Как обычно, это не имело никакого значения, уволился ли я сам, или меня вышвырнули с работы. А на прощанье «Заведующий проектом» Билл посоветовал мне обратиться за профессиональной медицинской помощью.
Как будто я никогда прежде этого не слышал.
Я швырнул свой пропуск на стойку администратора, с решительной угрюмостью направился к стоянке автомобилей и... не смог открыть дверь своего Dodge Charger 1976 года выпуска. После пары ударов кулаком дверь с ржавым скрипом открылась, и вскоре под оглушительные звуки мотора я выезжал со стоянки, оставляя за собой облака сизого дыма.
Я бесцельно кружил по городу, сжигая дорогой бензин, пока не спалил всё свое раздражение. Мой Charger был практически убит в хлам. Я никогда не мыл его, не смазывал воском, не менял масел, – ни разу даже не взглянул на показатель уровня, и так и не избавился от огромной вмятины на задней левой панели кузова. Приборная доска растрескалась на кусочки. Радио и кондиционер не работали уже много лет. Обертки от фаст-фуда, чеки из супермаркетов и хрупкие конверты старых писем покрывали собой весь пол. А на заднем сиденье возвышалась куча грязной одежды для стирки, что скапливалась там на протяжении нескольких недель.