1.
Я только что переоделся для своего удобства в домашнее платье и сел за письменный стол в своем кабинете в ожидании ужина, намереваясь продолжить прерванное чтение «Неистового Роланда», как в дверь постучали.
Слуга объявил мне о приходе адвоката Джанфранческо Понцинибио. Это он был проклятым автором трактата против охоты на ведьм, который напечатали десяток лет назад и который я не читал, но знал о нем по жгучим нападкам теолога Бартоломео Спины, доминиканца и страстного преследователя колдуний, о которых говорится в его «О ведьмах», который напечатали через два года после нечестивого тома. Своей критикой монах поставил неразумного адвоката в очень опасное положение также и потому, что Спина был важным сановником при дворе Медичи из Милана, к нему прислушивались, и именно в том 1523 году Медичи избрали папой под именем Климента VII, и он сразу возвысил Спину до кардинала, а вскоре и до звания великого инквизитора.
Тут же надо сказать, что в то время я более не был несведущим магистратом, а уже все в римском суде были у меня, верховного судьи, в подчинении, а к тому же три года назад уважение ко мне у Климента возвысилось. Дело в том, что во время разграбления Рима, которое учинила солдатня императора в 1527 году, я с риском для жизни позаботился о спасении документов текущих процессов и по возможности прошедших. Именно из-за этой моей влиятельности в суде, как я понял, и обратился ко мне Понцинибио. Он осмелился прийти ко мне, потому что в то время уже был под протекцией другого доминиканца, сурового монсеньора Габриеле Микели, всего лишь двадцати шести лет от роду, но очень высокообразованного, влиятельного и вельми чтимого в Риме.
Из уважения к епископу, которого между прочим уже тогда считали святым, я принял Понцинибио.
В своем трактате адвокат отрицал существование шабашей и полетов на метлах и осуждал применение орудий пыток во время допросов. Так вот, кажется невероятным, но как только мы поздоровались, он оставил в стороне прочие любезности и завел речь:
– Даже вы, Ваша милость, признались бы, что вы колдун, если бы вам терзали яйца раскаленными клещами!
Я страшно вознегодовал его словам: как он смеет так разговаривать со мной, без учтивых вступлений, не проявляет должного уважения, без обиняков? Терзали яйца, мне?!