Дверь открылась. И в тот же миг, как это случилось, зазвенел колокольчик. Он висел над дверью и, казалось, был сделан из прозрачного горного хрусталя; из цельного куска, искусно ограненного, переливающегося цветами радуги. Серебряный язычок причудливой формы, словно маленькая белая змейка, выглядывал из-за края. Впрочем, все это отразилось в сознании почти мимолетно.
Внутри был просторный холл, полностью отделанный деревом разных видов. Я не большой специалист по интерьерам, но было понятно, что в данном случае он, интерьер, являлся подлинным произведением искусства.
С потолка свисали две огромные хрустальные люстры со множеством ламп. Люстры горели, несмотря на дневное время. На окнах были тяжелые плотные шторы, бордовые, с золотыми и зелеными вышитыми узорами. Шторы были открыты. За окнами виднелся внутренний дворик. Там цвели огромные маки и еще какие-то синие цветы, похожие на незабудки.
Колокольчик смолк. Петр Иннокентьевич Створкин, улыбаясь, стоял у массивной широкой лестницы, по-видимому, ведущей на второй этаж.
– А вот и наш молодой рыцарь, – сказал он, приветливо подмигивая и протягивая мне руку для пожатия, – приветствую.
– Здравствуйте, Петр Иннокентьевич, – вежливо ответил я, протягивая в ответ свою руку, – почему рыцарь?
– Ах, словесные изящества старого человека, не обращайте внимания. Прошу, – Створкин сделал приглашающий жест, показывая на лестницу.
– Красиво тут у вас…
Ступеньки были покрыты плотным толстым ковром темно-синего цвета. Каждой ступеньке соответствовал свой символ, что-то среднее между иероглифом и буквой, вытканный на полотне ковра.
– Да, красиво, – согласился Створкин, – все настоящее, не новодел. Прекрасное искусство благородного и изящного общества. Ну а нам досталось по наследству.
Поднимаясь по лестнице, я обратил внимание на большие картины в массивных позолоченных рамах, украшавшие стены. Внешне они производили впечатление очень-очень старых. Это были холсты с потрескавшимися от времени красками; но то, что на них было изображено, напоминало совершенно фантастические постмодернистские пейзажи. Буйству воображения их создателей позавидовал бы и Сальвадор Дали. Не только Босх безумствовал в прошлом, оказывается…
На одной картине были нарисованы здания странной ломаной архитектуры, отбрасывающие абсолютно невообразимые тени под несколькими разноцветными то ли лунами, то ли солнцами. На другой был изображен райский сад, а может быть, зоопарк с неведомыми земной науке животными и птицами.