− Прокофьевну ждёшь? – спросил старик.
− Жду, – ответил Глеб.
Тимофеич снова замолчал. Курил он со вкусом, на каждой затяжке прикрывал глаза и втягивал вислые, поросшие седой щетиной щёки так глубоко, что казалось, у него совсем не осталось зубов. А когда докурил, то добавил к немногословной беседе:
− Дождёшься, передай, чтоб ко мне зашла. Я ей соты приготовил, она просила.
На этих словах пасечник бросил серый обмокший окурок под лавку. Деловито вдавил его носком резинового сапога. Задумчиво оглядел тщательность захоронения и поднялся со скамьи. Уже развернулся, чтобы уходить, но добавил:
− Ну, бывай, Глеб. Ты Прокофьевне-то передай, что наказал. Не забудь.
− Передам. Бывай, Тимофеич.
Заложив за спину руки и прихрамывая Тимофеич отправился дальше. Глеб долго смотрел старику в спину, пока тот не скрылся за поворотом пыльной дороги. А спустя четверть часа из-за поворота показалась Прокофьевна. Она несла перекинутые через плечо плетёные корзины.
Глеб пошёл ей навстречу.
− Здравствуй, Прокофьевна! Снова я к тебе, − поздоровался он, и забрал у знахарки на удивление увесистые корзины.
− Здравствуй, Глебушка. Идём, только сборы занесём.
Глеб едва поставил корзины в сенях, как Прокофьевна уже выходила с большой кожаной сумкой в руках. Глеб улыбнулся.
Такая миниатюрная, а тут этот огромный фельдшерский чемодан прошлого века.
Дорога обратно на станцию показалась Глебу короче. Прокофьевна сидела задумавшись. Глеб вспомнил просьбу пасечника.
− Тимофеич просил передать, что соты готовы.
− Зайду завтра, − рассеянно ответила Прокофьевна и снова погрузилась в свои мысли.
Глеб оставил её в покое. Ему тоже было о чём подумать в дороге.
На станции Глеб вытащил чемодан и пошёл к дому. Навстречу, радостно виляя хвостом, выбежал рыжий пёс. Выражение хитрой, почти лисьей морды удивительно напоминало улыбку. Глеб потрепал пса за уши и завернул за угол дома. Он и не заметил, что Прокофьевна отстала.
Прокофьевна вышла из машины, но за Глебом идти не спешила. Она остановилась на краю раскинувшегося за станцией поросшего полынью пустыря.
Полынь в цвету. А пахнет как…
Она глубоко вдохнула свежий и вопреки названию совсем не горький запах травы.
Когда-то давно, когда Прокофьевна была совсем девчушкой, на этом месте было только бескрайнее полынное поле да лес по другую сторону. Между ними змейкой серебрилась тонкая лента рельс. Всё остальное пришло позже, приросло на старую канву. Потом на старой станции появился Глеб. Он поселился здесь и стал частью поля и леса, частью деревенской жизни.