Четыре гильдийца складывали связки сухого хвороста вокруг северной колонны, сверкая кроваво-красными глазами, и красные отблески отражались на гладкой поверхности механизированных атмоскафандров. Потемневшие элементы на их запястьях соединялись сегментированными трубками с большими резервуарами, закрепленными на спинах. Юкико уставилась на белые накидки дзин-хаори, надетые на металлические оболочки, и на символы кандзи, указывающие на их секту в Гильдии.
– Чистильщики, – выплюнула она.
Мельком она заметила цветное пятно на ступеньках, ведущих к Пылающим камням; небольшая плита из полированного кремня, не более четырех дюймов в высоту. Это была ихай – памятная табличка в память об уходе любимого человека. Найти в Кигене цветы было невозможно, поэтому скорбящий положил у ее основания венок из бумажных цветов. Юкико не могла разобрать имя, высеченное на камне. Когда она вытянула шею, чтобы получше разглядеть надпись, один из чистильщиков поднялся по ступенькам, пнул табличку и раскидал цветы сапогами.
Кусая губы, Юкико смотрела на пепел под почерневшими колоннами, на раздавленные бумажные лепестки, трепещущие на ветру. Сердце ее бешено стучало.
Покачав головой, Акихито прошептал:
– Должно быть, Гильдия поймала еще одного.
По краям площадки собиралась толпа – смесь болезненного любопытства и искреннего фанатизма, молодежь и старики, мужчины и женщины, и дети. Все головы одновременно повернулись, услышав разнесшийся по всей Рыночной площади отчаянный, наполненный страхом крик. Юкико увидела маленькую фигурку в черном, которую тащили через площадь двое чистильщиков. Это была девочка всего на несколько лет моложе нее. Она отбивалась и дрожала, спутанные волосы падали на лицо, а глаза были полны ужаса, когда она пыталась сопротивляться этой холодной механической хватке: кулачок ребенка против горы. Она споткнулась и упала, и на булыжниках осталась кровь, когда Чистильщики снова подняли ее на ноги.
– Нечистая! – раздался крик группки фанатиков из толпы, и площадь ответила эхом: «Нечистая!»
Девушку стянули вниз по ступеням, она рыдала и всхлипывала. Гильдийцы затащили ее на кучу хвороста, прижали спиной к северной колонне Пылающих камней. Как только два чистильщика защелкнули наручники на запястьях девушки, вперед вышел третий и заговорил механическим скрежещущим голосом, который жужжал, будто рой лотосовых мух. Слова выплескивались, как если бы он знал их наизусть – это был отрывок из священной «Книги десяти тысяч дней».