И Эпл принялся за работу. Со стороны все выглядело так, будто он был занят чем-то обычным, – ведь только он знал, что происходило на самом деле. Стоило ему моргнуть – как он проскальзывал через тонкую грань реальности и фантазии и оказывался в мире приключений. В руках он держал не лопату, а длинный сверкающий меч, которым разил чудовищ, что наскакивали на него из колючих зарослей ядовитых кустов.
Эпл воображал эти сцены не столько от скуки, сколько от внутренней энергии, что бушевала в нем и рвалась наружу, но выхода не находила. Он никогда не жаловался на свою работу. Он любил ее, как и все, за что брался. Но если бы кому-то вдруг пришло в голову спросить его, кем бы он хотел быть – быть по-настоящему, а не ради куска хлеба и крыши над головой, – он не задумался бы ни на миг. «Рыцарем», – ответил бы он со своей обычной усмешкой, немного неуверенной, но открытой и честной. Ведь если бы он был рыцарем, все было бы по-другому. Если бы он был рыцарем, сильным, ловким и смелым, ему бы удалось спасти родителей…
Но никому никогда не приходило в голову спрашивать Эпла о чем-то таком, а потому никто не знал о его мечтах наяву. Впрочем, он и сам, пожалуй, об этом не знал.
Работа спорилась быстрее, когда казалась небывалым приключением. Эпл сам не заметил, как управился с двумя кустами, выкорчевал их и перетащил через все поместье на новую грядку. Переведя дух, он сощурился под бесстыжим солнцем и посмотрел на колодец поодаль. «Если Студемур заметит, что я шастаю просто так, попить воды, мне уж несдобровать, – размышлял Эпл. – Еще чего до самого утра завалит работой, с него станется. С другой стороны, когда это Студемур высовывал свою лысину под такое пекло?» Управитель поместья был слишком важной шишкой, чтобы жариться на солнце в такой день, когда для этого хватало других дураков.
Колодец был местом почти священным. Эпл еще не подошел к нему, а уже почувствовал исходящую от него прохладу и свежую энергию, которой обещали поделиться его недра. Обливаясь потом, он покрутил ручку и поднял из глубины ведро воды. От одного вида кристальной, сверкающей на солнце влаги у него потекли слюнки. Он зачерпнул целый ковшик и впился в край губами, словно не видел воды лет сто. Она была такой ледяной, что у него тут же заломило в затылке. Ну и ладно. В эти медленные мгновения существовало только его горло и ковшик, а весь мир с его жарой, работой, мозолями просто растворился. Сладкая, свежая колодезная вода была для Эпла вкуснейшим напитком, с которым не могло бы сравниться и дорогущее вино из королевского кубка.