Вечер погас, и зажглась ночь. Эпл лежал на своей койке, прислушиваясь к дыханию соседей. Он набрался терпения в ожидании, когда все уснут, но то ли чаша оказалась мала, то ли она протекала, то ли терпение попалось не первой свежести, но бездействие мучило его, как ноющий зуб. Он крутился с боку на бок в попытках найти удобное положение, но матрас казался набитым гвоздями вместо соломы. Он уставился в потолок. Лежа на одном месте, он не мог найти себе места.
Время текло, как трещины по скалам. Прошла вечность. За ней тенью от улитки прополз кусочек бесконечности, лениво смахнув хвостом эру и эпоху. И только потом подоспело то самое мгновение.
Все, кроме Эпла, спали. Об этом свидетельствовала симфония храпа и сопения. Но профессиональный шпион не мог полагаться на одни догадки.
– Эй, ребята! – сказал он громким шепотом. – Глядите, за окном Салли разгуливает в чем мать родила!
Симфония ничуть не изменилась, никто из музыкантов не шелохнулся, все продолжали выводить безупречные ноты.
«Отлично, – подумал шпион. – Теперь-то уж наверняка».
Он тихонько натянул одежду, опустил ноги в сапоги, как обычно, – и только одна из них нашла сапог. «Только не это, – испугался Эпл. – Только не опять и не сейчас». Он наклонился, готовый увидеть то же, что видел утром, – и с облегчением выдохнул. Сапог был тут, просто лежал чуть дальше. Наверное, кто-то задел его, вот и все. Эпл обулся, достал из-под кровати газету, нащупал в кармане спички и прокрался между рядами спящих к двери.
Ночь была темной и тихой, как колодезное дно. Прохладный воздух приятно бодрил. Луна спряталась, словно знала о готовящемся преступлении и решила помочь. «Это не преступление, – сказал себе Эпл. – Я делаю доброе дело». Но что-то ему подсказывало, что многие преступники начинали свою карьеру именно с такой мысли.
Эпл пошел к сараю, рядом с которым стояли бочки с золотой краской. По пути он оглядывался по сторонам и искусно крался – как корова на задних ногах. И хотя он знал, что вся Клубничная Лавина видит уже восьмой сон, сердце у него бешено било в барабаны, будто хотело предать его и перебудить всю округу. Но напрасно он так волновался: он был здесь один. Он да ночные бабочки.
У сарая громоздилось не меньше двух дюжин бочек. На вид – обычные, от каких не ожидаешь подвоха. Но Эпл знал, что их стенки скрывали губительный для сада яд.