Он ринулся сквозь оцепеневшую толпу, прочь от безысходности и навстречу последней надежде. Найти бы топор – но все сараи горели, вряд ли что-то уцелело. Теперь и ведра-то не сыщешь – разве что раскаленный кусок железа, из которого Тумн мог бы выковать новое. Эта мысль потянула за собой связанные с кузнецом неприятные воспоминания, где в темном тоннеле спасительной искрой сверкнула сломанная лопата.
Он вихрем пронесся к кузнице и побежал от нее по тому же пути, по какому удирал от Тумна. С трудом верилось, что с тех пор прошло всего несколько часов. Какое на удивление счастливое то было время! Тогда Эпл переживал лишь о том, как бы не получить тумаков, а теперь…
Он споткнулся и на полном ходу врезался в землю (хотя ему показалось, что это земля врезалась в него). К счастью, как у всех деревенских парней, кости у Эпла были крепкие, а к синякам он привык с детства: то с дерева свалишься, то в лесу оступишься, то на мальчишку наткнешься, у которого кулаки выросли раньше мозгов.
Когда перед глазами перестали плясать звезды и в ушах затих звон, Эпл со стоном поднялся – и обнаружил под ногами черенок лопаты. Схватил – и метнулся к пруду.
Под сенью плакучей ивы ночь казалась удивительно спокойной, тихой – обычной. «Было бы здорово, – подумал садовник, – если бы все и вправду было как обычно». Он многое – да нет, пожалуй, все бы отдал за невероятный шанс вернуться в тот мирный летний вечер и на предложение обворожительной девушки спасти деревья – отправить ее обратно в иву!
Но он мог сделать это теперь – лучше ведь поздно, чем совсем поздно. Главное, остановить этот самосуд и спасти сэра Барни. А с пожаром-то как-нибудь справятся, пока замок стоит. Наверняка из соседних поместий уже спешили на помощь. Кто знает, может, и местный маг подоспеет с заклинанием дождя (или хотя бы ведерка воды). Шанс еще оставался. Но чтобы вырвать этот шанс из цепких языков огня, Эпл должен был загнать духа в его обитель.
Правда, он хотел и ему дать последний шанс. Поговорить, прежде чем натворить. Они начали с разговоров – может, и закончат ими.
Если он слышал Манебжи над ухом, когда она говорила с крыши, то, может, и она услышит его сейчас. Он не знал, сработает ли эта странная связь в обратном направлении, но решил попробовать.
– Манебжи, – начал он спокойным голосом, который почти не дрожал (вся дрожь уходила в колени), – если ты сейчас же не прекратишь все это… – Ему не хватило воздуха, он вдохнул поглубже и продолжил: – Отпусти барона, вернись в свое дерево, а не то я… я… я срублю его, вот!