Она ела десерт, как ребенок, которому никогда не давали сладкое в больших количествах, а молочную пену на капучино доедала ложкой с таким аппетитом, что не только Геворг, но даже бариста умилился, наблюдая за ней.
– Вы знаете, – рассказывала она со смехом, – сейчас иду сюда, в кафе, как раз мимо школы, и дети, мои ученики, играют во дворе, так они меня издалека увидели – и через весь двор мне: «Варвара Алексеевна, здрасьте, а куда вы идете?»
– Тотальный контроль, – улыбался Геворг, незаметно показывая официанту пальцем на следующий из одобренных им десертов. – Всем все нужно знать!
Казалось, она могла часами говорить о своих учениках: кто как учится, кому что легко дается, а кому нет, помнила по именам всех родителей учеников и была в курсе семейных историй.
– Вот у одного мальчика мать погибла недавно, представляете? Грибами отравилась… А еще у одной девочки мать в больнице, у нее внематочная беременность…
– Это вам дети рассказывают? – Геворг одновременно и был в самом деле заинтересован, и хотел поддерживать беседу как можно дольше.
– Да, дети, они вообще мне все рассказывают, иногда я, наверное, больше родителей знаю о них…
– Они вам доверяют, это хорошо. – Он и правда думал, что это хорошо.
– Уф, – сказала она после третьего десерта, – я столько сладкого никогда в жизни не ела, мне никогда не разрешали!
– Хотите еще? – Он наблюдал за ней, как за ребенком, с нежностью и улыбкой.
– Нет, что вы, хватит! – Она смеялась в ответ.
Они пошли гулять по набережной. Ее радовали и соленые брызги волн, и красивые яхты, покачивающиеся возле пирса, и сахарная вата, похожая на розовое облачко, и легкий бриз, красиво развевавший ее волосы.
– Может, пообедаем? – сказал он через часик, думая, что она уже могла проголодаться.
– Ой, нет, что вы, неудобно, вы и так столько денег на мои десерты тратите! Я дома поем, не переживайте.
А ведь любая другая непременно потребовала бы вести ее в дорогой ресторан и заказала бы устриц, даже если не имеет ни малейшего понятия о том, как их есть, подумалось Геворгу. Он думал о посетителях клуба, за один вечер пропивающих столько денег, за сколько Варвара в своей школе, наверное, полгода будет работать, или о девушках, получающих Варварину месячную зарплату за пару часов интима. Все эти девушки были жадными до мужских денег и отрабатывали их определенной степенью своего унижения. Контраст был настолько разительным для него, что Варвара становилась еще более ценной и желанной, но это желание было не обладать, а оберегать.