И пошёл спокойным шагом, хотя в глубине души родилась противная мелкая дрожь.
Когда он оборотился через несколько шагов, за ним уже шли двое – Путша и ещё один такой же мелкий, незнакомый.
А ещё через несколько шагов – уже четверо.
Началось.
Он изо всех сил заставил себя не ускорить шаг.
А ещё через несколько шагов из-за угла навстречь ему вышли ещё двое. Стали посреди улицы. Ждали.
Торля остановился, не доходя до них с сажень. Оборотился – той мелкоты позади уже не было, шли двое его ровесников.
Четверо на одного.
Несколько мгновений они молча глядели друг на друга, наконец, тот из передних, что повыше (Зубец, – узнал Торля, – сам!), сплюнул себе под ноги и сказал лениво:
– Вы только посмотрите, кого к нам принесло… чего здесь забыл, Боричевский?
– По делу иду, – изо всех сил стараясь не сорваться на писк (проклятый голос в последнее время взял навычай ломаться вовремя и не вовремя) ответил Торля. Показалось ему или у него и впрямь получилось почти не дрогнуть? – К Туровой божнице.
Все четверо захохотали.
– Боярин, – протянул стоявший рядом с Зубцом. – Жертву, небось, несёт волхву.
– Не туда ты зашёл, Торля, – сказал Зубец. Торля про себя изумился – Зубец, этот отчаюга, которым сквозь зубы восхищались почти все мальчишки Боричева взвоза, оторвиголова, в одиночку однажды отбившийся от четверых войских отроков с Горы, помнит, как его зовут, надо же. – По другой улице надо было идти к божнице-то. Вон погляди.
Островерхий тын, из-за которого торчали макушки капей, и впрямь виднелся в полусотне сажен на другой улице – его хоть и плохо, а было видно через заплоты и плетни.
Совсем рядом.
– Четверо на одного, да?
– Не, – весело отверг Зубец, ковыряя в зубах щепочкой. – Четверо – это чтобы ты не сбежал. А тебе и одного достанет. А кого – мы по жребию решим.
Ну побьют, – Торля закусил губу. – Не убьют же. Потерплю. Но вот раненый кривич… доживёт ли?
– Вы бы меня пропустили, а? – безнадёжно спросил он. – А я бы потом из божницы к вам сам вышел. Вот честное слово.
Снова хохот четырёх глоток:
– Ну отчебучил!
– Держи калиту шире…
– Ссыкун!
Торля в отчаянии огляделся по сторонам. И мгновенно вспыхнул надеждой.
Из ближней калитки, как раз с нужной стороны, кто-то выходил. Вятич рванулся так, что засвистело в ушах. Мальчишки, вмиг поняв, бросились к нему, но опоздали. Торля, даже не глядя, кто попался навстречь, сбил с ног выходящего со двора человека, вихрем промчался мимо цепного пса (тот на миг оторопел от такой наглости, но потом, ощеряясь, ринулся на остальных мальчишек), сиганул через плетень на репище и помчался напрямик, топча ботву репы, огуречные плети и жёсткие перья лука.