Дубора, погибшего вместях с Калиной, – Дарёна, да Крапива и Взимок. И головой над ними – нежданно-негаданно ставшая хозяйкой отцова хутора Купава.
– Из Полоцк ли приехал? – словно невзначай спрашивала мать у Невзора.
– Из Полоцка, да, – неспешно отвечал Невзор, грызя кислое лесное яблоко и чуть морщась. – Воевода Брень посылал на Нарочь, в войский дом. Отец с воеводой что-то замышляют…
Догрыз яблоко, метко швырнул огрызок в помойное ведро, поднялся.
– Где коса у деда лежит, мамо? Двор зарос гораздо, обкосить надо.
Княгиня Бранемира Глебовна была в отчаянии. Хотя по её виду человек, который её плохо знал, ни за что бы не смог сказать ничего подобного.
Да даже и многие из тех, кто знал княгиню хорошо, не сказали бы. Вот и бояре не замечали ничего.
Внешне всё было хорошо. Княгиня была спокойна, держалась прямо и не единой слезинки не видели ни боярышни – сенные девушки, ни даже чернавки-холопки ни разу за истекший с пленения Всеслава Брячиславича месяц. Княгиня говорила с ними без небрежения, приветливо, но и с привычным княжьим отстоянием, ни в чём ни разу не нарушилась княжья порода, стать древнего рода словенских князей и волхвов. И только изредка, всего пару раз за прошедший месяц, прорывалась в голосе княгини горечь и сухость.
Но это всё было внешне.
В душе же Бранемиры Глебовны бушевал ураган.
Прошёл уже целый месяц!
Месяц!
Месяц, а про мужа ни слуху, ни духу, ни вести, ни навести (умом она понимала, что судовая рать Ярославичей всего седмицы с две как воротилась в Киев, да пока пиры приветственные да отвальные на радостях от того, что одолели-таки «ворога» – весть должна была донестись до неё на днях). И неясно, что делать, и где искать помощи против Ярославичей и воротившегося в Новгород Мстислава – тоже неясно. Ясно было только то, что Мстислав не оставит Полоцк в покое.
Бранемира закусила губу, отворотясь от опротивелого окна, в котором опять виднелось то же самое – утоптанный двор княжьего терема, высокий заплот из островерхих палей с прорезанной в нём брамой из неподъёмных дубовых стволов и водная ширь Двины за воротами.
– Госпожа княгиня! – вкрадчивый голос из-за спины показался ударом грома. Бранемира вздрогнула и оборотилась, вдруг поняв, то мало не прижалась спиной к стене, к подоконнику, словно её окликнуло какое-нибудь чудовище, вроде Змея Горыныча либо свейского Йормунганда.