Где-то внизу стали приближаться звуки колес едущего трамвая. Я стояла, внимательно прислушиваясь к знакомым звукам. Вот трамвай загромыхал под самыми окнами. Я несколько сместила пистолет и, почти не целясь, выстрелила один раз, второй. Звук выстрелов совпал с грохотом, раздававшимся с улицы.
Убивать Марка я не стала, но на время вывела из строя. Он еще долго не сможет ходить, если только раны не заживают на нем как на собаке.
– Сука! – прохрипел он. – Жаль, что я не убил тебя сразу.
– Профессионалы таких ошибок не совершают. А ты считаешь себя профессионалом, – пожала я плечами.
– Я тебя найду. Я тебя из-под земли достану, сука! – прорычал он, но тут же сцепил зубы от боли.
Обе его колена были прострелены.
– Давай договоримся, – отрывисто проговорила я, не выпуская из рук пистолета и оставаясь на безопасном от него расстоянии. Если он кинется на меня, я успею пристрелить его. – Я ухожу. Забудь обо мне. А ты выпутаешься. Каким образом – думай сам. Уверена, фантазии у тебя хватит. Впрочем, могу подсказать: заявишь, что видел меня в первый раз, снял на одну ночь где-то в подворотне. Кто стрелял в тебя – не знаешь. Какой-то придурок влез в окно, начал угрожать, требовал деньги. Возможно, сутенер. Денег у тебя не оказалось, и разгневанный мужчина выпустил в тебя две пули. Куда подевались эти двое, ты не знаешь. Ну и конечно, ты не станешь сообщать полиции и моему мужу, что я жива.
– А что взамен? Что получу я? – прохрипел он.
– Я не отправлюсь в полицию и не стану сообщать о том, что мужчина с простреленными ногами в номере гостиницы – профессиональный убийца, благодаря которому вчера взлетел в воздух автобус с пятью десятками пассажиров.
– Тебе не кажется, что ты получишь больше, чем я?
– Разве? Не забывай, что я оставила тебя в живых, а могла бы запросто убить.
– Может, ты и убила меня. Ты оставляешь меня одного, истекающего кровью.
– Не бойся, вся не вытечет.
Если бы взгляд мог убивать, то я уже была бы мертва: столько ненависти и злобы было в его потемневших от боли глазах.
Мне следовало торопиться. Я быстро натянула джинсы и футболку, заскочила в ванную, взяла пару полотенец, вернулась в комнату и кинула их Марку.
– Перевяжи колени, не то действительно истечешь кровью, как свинья.
Марк стиснул зубы. Он был бледен как полотно и тяжело дышал. Полотенце быстро пропиталось кровью. Пусть справляется сам, а я должна уничтожить все следы своего пребывания здесь. Стянув с журнального столика салфетку, я стала быстро протирать предметы, к которым прикасалась. Кажется, все, теперь можно уходить. Я оглянулась в последний раз. Марк лежал, скрючившись на кровати, и громко стонал. Представляю, какую боль он сейчас испытывает, но ничего – тем, кто заживо сгорел в автобусе, было еще больнее.