– Может, это он напал на ваш след? – предположил он, прервав тишину.
– Не думаю. Профессиональные убийцы действуют в одиночку. Кстати, – вдруг вспомнила я, – человек, который устанавливал взрывчатку под днище вашего автомобиля, прихрамывал.
– Вы думаете, это он? – живо спросил Романов.
– Не знаю. Но даже если это один и тот же человек, я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о нем, кроме имени, да и оно наверняка вымышленное.
– Вы можете рассказать все это полиции.
– Не имею никакого желания. Это исключено. У полиции будет слишком много вопросов ко мне, а моим ответам, даже правдивым, там вряд ли поверят. Кроме того, если станет известно, что я жива, об этом сразу сообщат моему мужу.
– Я смогу защитить вас.
– Не уверена. А если полиция посчитает, что я имею отношение к взрыву автобуса? У ментов будут все основания так думать. К тому же они обязательно зададутся вопросом: не слишком ли часто раздаются или могут раздаться взрывы там, где появляюсь я?
– А вы не имеете отношение к этим взрывам?
– Вы поверите, если я скажу «нет»? – вопросом на вопрос ответила я.
– Если вы скажете это, глядя мне прямо в глаза, то да, поверю.
– Вам так важно, чтобы я сняла очки?
– Я уже говорил вам: мне надо видеть глаза человека, когда я беседую с ним.
– А инстинкт самосохранения? Он у вас хорошо развит?
Романов непонимающе уставился на меня, и я сняла очки. Он шумно втянул в себя воздух и забыл выдохнуть. Медленно, словно сомнамбула, он протянул руку и сорвал шапочку с моей головы. Волосы густой волной упали мне на плечи, спину. Последовал еще один шумный вдох и выдох.
– Теперь я понимаю, – сказал он, когда нашел в себе силы заговорить, – почему тот убийца не захотел, чтобы вы погибли вместе со всеми. И вы правы насчет инстинкта самосохранения. Ваши глаза убийственнее выстрелов пистолета.
Комплиментов своим глазам я слышала много, но такой – впервые. Я хотела водрузить очки обратно на законное место, но он не позволил.
– Вы еще не сказали, что не имеете отношения к взрыву пассажирского автобуса и к покушению на меня.
Глядя ему прямо в глаза, я четко и с расстановкой выговорила:
– Я не имею ни малейшего отношения ни к взрыву автобуса, ни к неудавшемуся покушению на вас.
Романов долго не отводил от меня взгляда, затем кивнул и проговорил:
– Хорошо, я вам верю. Такие глаза не могут лгать. – После короткой паузы он добавил: – Но, возможно, я делаю самую большую ошибку в своей жизни, поверив вам.