Но путь оказался сложнее, чем ожидалось, колеса стали вязнуть в грязи и глине, непонятно откуда взявшейся посреди асфальтированной дороги в центре города. Он вдавил педаль газа в пол, но машина остановилась совсем, буксовала, и как будто стала деформироваться, передняя часть стала удлиняться, линии капота медленно плыли влево: «Хм, резиновая машина, или плавящаяся». Тут он заметил, что и его руки стали вытягиваться, увлекаемые рулем, который отдалялся от его тела вместе с панелью приборов. Однако, тут ему стало понятно, что его тело не резиновое. Боль со странным запозданием пронзила обе руки, от самых плеч до кончиков пальцев, последние вовсе не хотели отпускать руль и разжиматься, вместо этого кисть стала отделяться от запястья: кожа медленно рвалась, мышцы и хрящи, и вот уже правая рука свободна от руля, впрочем, как и от кисти. Кровь из руки не бежала вниз, и не хлестала фонтаном в разные стороны, а так же тянулась вперед к панели и рулю. Спустя пару секунд или минут, левая рука проделала то же самое, что и правая. Ему было действительно больно, и он кричал, но не слышал голоса, видимо, звук тоже уходил вперед. Зрелище оторванных кистей, которые медленно уплывали от него, вызывали желание крикнуть еще сильнее, и он, чтобы собраться силами вдохнул, при этом его взгляд переместился чуть выше и за стеклом, чуть выше капота, он увидел черную точку: «Черная дыра?», – мелькнуло в голове, но мысли тут же исчезли, а глотка продолжила беззвучно вопить.
Дернулся, закашлял, открыл глаза… Перед ним опять была комната в офисе. Коллега тряс его за плечо.
– Очнулся? Хорошо! – он медленно поднялся с пола и уселся на стул:
– Долго я валялся?
– Не знаю, я походу тоже валялся, – не помню. Кстати, ты помнишь, как меня зовут? Или свое имя знаешь? – в ответ он начал уверенно кивать, одновременно начиная активно вспоминать – не вспоминалось. Ни его, ни своего имени он не помнил, да и внутри было неприятное чувство, что и не знал никогда, как будто имен не было.
***
Работа. Как всегда проснулся в семь. Николай был всегда ответственным, это качество ему прививалось с момента, когда он «познал» самосознание, поэтому сейчас он никогда не опаздывал, по своей вине. Однако, он стремился и обезопасить себя от обстоятельств, способных повлиять на его дела.