И вспомнил свое первое житие в Лобово в начале девяностых. Если одни готовы были смеяться над спровоцированными попами, то другие вначале наблюдали за мной: ну с кем он переспит? Ей лавры победительницы и всеобщее уважение – затащила в постель. Но шли дни, месяцы, годы, а учитель-красавец ни с кем ни спал. Пошли слухи. А потом я заболел от голода, похорон и постоянных нервных потрясений в школе. За год три или четыре госпитализации. К лету я превратился в изможденного военнопленного из поселкового концлагеря. Одна из учительниц с высшей категорией быстро оценила ситуацию:
– Все. Истаскался.
Видя безнадежность положения, купил билет и засобирался в Мариуполь. На ногах я уже не мог долго стоять и бегать. Ноги превращались в ходули и я летел на землю. Температура тридцать восемь и кровь в моче.
В конце июня ко мне подходит учительница начальных классов Марина Буданова и заботливо говорит:
– Твое счастье, что ты заболел и уезжаешь!
Обалдело гляжу на нее. В чем еще дело?
– За три года ты не переспал ни с одной, – презрительно выпалила она.
Не выдерживаю и уже в открытую хохочу.
– И чего?
– Да ничего. Просто собрались бы все и затащили тебя в лес.
– И что дальше? Изнасиловали бы?
– Да нет! Зачем. Раздели бы догола, бросили на муравьиную кучу и обоссали бы так, чтобы ты помнил это до конца своих дней. А теперь вали. Ты и так получил свое.
Она по-прежнему во главе оравы ребятишек. Хотя и на пенсии. Откровения клуба бесстыжих женщин. Уж чем тут можно гордиться? Что соблазнили молодых священников? Это очень вдохновило тогда всех. Мы не грязь, а вот они точно грязь! Попы срамные! Это была победа Лобова, которая не забывалась спустя десятилетия. Главное в том, что местные смогли найти причину, чтобы обойти такую церковь третьей дорогой. Эта была первая. Поглядел на Зою. Старуха из категории «вредных». Но не удержался.
– Грязь внутри нас, а не в храме. Нет ее здесь. Бог поругаем не бывает. Когда я сюда приехал, мой дядюшка сказал: не ляпни чего-нибудь – всех дохлых собак повесят на тебя одного. Этого здесь только и ждут.
Пустой смех любопытной старухи прервал перезвон. Приехал батюшка и дальше толком узнать ничего не удалось. Настоящая и мало кому известная жизнь православных приходов. Через день, измученный службами, пришел к казначейше, пожилой, доброй женщине. Отдаю ей чек за влажные салфетки, спрашиваю, правда ли все это?