Все это я рассказал на исповеди отцу Петру, а в ответ услышал:
– Помогите священнику.
И ни звука больше. Еще одно «благословение». Я удивился. Оказывается, игумен Петр хорошо знал настоятеля Спаса Преображенского храма поселка Лобова (через дисциплинарную комиссию). Через некоторое время сказал о своих сомнениях на исповеди иеромонаху Прокопию. Ему я доверял за его доброту.
– Давай пой. Ничего, что службу не знаешь. Научишься. Вот тебе мое благословение.
Так я получил три одинаковых благословения от трех разных батюшек. Обычно эти «благословения» ослепляют, как фотовспышка. Человек ничего не видит и успокаивается: «Батюшка благословил»! А если поразмыслить и спросить себя: «Кто за этим стоит? Кому это выгодно»? Если ответа нет, просто подождать.
Спустя много лет, опозоренный и дважды изгнанный с клироса, я задумался: «А как надо было поступить»? И пелена словно спала с моих глаз. Я увидел, что нужно было сделать, чтобы не искупаться в этом кипятке. Приехали мы в поселок тринадцатого сентября 2014-го, в субботу, пришли вечером к храму, службы нет. Иди и расспроси сторожил, в чем тут дело и утром скажи все епископу после службы. Он бы вмиг сделал бледный вид благочинному и настоятелю за то, что в храме несколько лет нет всенощной. И имел бы я их всех. Не было бы никакого «клироса». Но, потрясенные войной, мы не о чем не думали. И это сыграло злую шутку. Нам и в голову не могло прийти, что приехали мы не в Россию, а в очередную зловонную ямищу, которую нарыл мне мой духовник за девятнадцать лет, пока меня не было в Лобово.
Пришлось замолчать и впрягаться в совершенно новое для меня дело. Чем дальше я втягивался в церковные службы, тем больше искушений стало падать мне на голову. Первыми лукавый мобилизовал собак, мирно лежащих на дороге к церкви. От моего «пения» и чтения на клиросе псы потеряли покой. Они стали бросаться, словно никогда до этого меня не видели. Окружали кольцом и пытались вцепиться. Вынимаешь крест и начинаешь читать молитвы, но это не помогает быстро, время идет и ты переходишь в крик и срываешь голос. А дальше с больным горлом после собачьего ужаса идешь на службу.
У местных жителей мои действия вызвали только раздражение. Даже ненависть.
– Чего размахался, – увидев крест в моей руке, зашипел старый дед.