Сейчас девушка была абсолютно счастлива. Она увидела себя где-то в залитой солнечным светом долине среди высоких гор, вершины которых остро упирались в небо своими заснеженными пиками. Пронзительно зеленые травы, источавшие томительное благоухание, завораживающий звук какого-то музыкального инструмента заставил её память встрепенуться в радостной готовности вспомнить что-то очень далекое, но такое важное, что без этого, казалось, дальнейшая её жизнь потеряет всякий смысл. Но словно какая-то невидимая завеса мешала ей вспомнить и она, пытаясь поймать эту юркую, всякий раз ускользающую ниточку воспоминания, от нетерпения притопнула недовольно ногой. И тут же густой волной покрылась гусиной кожей от голоса, который прозвучал у неё чуть ли не в голове. Голос прервал её мнемонические потуги, его-то она вспомнила сразу с чувством полного доверия и безропотной готовностью подчиняться.
–Ты увидишь и услышишь ровно столько, сколько нужно для начала восстановления твоей памяти. Я пришел точно в срок нашей давней договоренности. – Голос звучал очень спокойно, но был наполнен такой волей и живительно упругой энергией, что казалось, по нему, как по мосту можно было переправиться на другой берег не только реки, но даже жизни. Агата готова была слушать и слушаться этого голоса целую вечность.
Мастер также сказал, что ей нужно осмотреть себя, и она сделала это. Он говорил, что осмотр себя даст начало осознанию, и она откуда-то уже точно знала, что, осознав себя, она перейдет к познанию себя, а, познав себя, она сможет, как Мастер, творить ситуации.
Представить себе, а тем более почувствовать, что ты можешь быть наполнен такой благодатной свежестью, было совершенно немыслимо. Но реальность была такова, что, пробудившись от ночной спячки могучее светило, наверное, направило всю свою солнечную силу в её сторону, и она, наполнившись этой всепроникающей силой света, чувствовала себя юной, искрящейся, взбалмошной. Но это было не все, оказалось, что состояние кипящей молодости непостижимым образом перешло на её тело и лицо. Агата с восторгом смотрела на свое отражение в зеркале и теперь в полной мере смогла понять, что испытывала булгаковская Маргарита, попробовавшая азазельского крема. Девушка не хотела да, видимо еще и не могла, анализировать свой то ли сон, то ли явь. Однако сознание уже рутинно принялось трудиться, перемалывая все события, выходящие за пределы циркуляции коллективного разума, в ранг невозможных, чудных и прочих им подобных.