Ни с Полозом, ни со Стиксом ничего страшного не произойдёт. Максимум, чего им стоит опасаться, это потерять свои владения. Тут или Стиксу придёться уйти из наших земель, к себе на греческие просторы, или Полозу, покинуть свои владения. Обидно, но не смертельно. А остальные? Все те, кто живёт, здесь под землёй? Они точно могут погибнуть в борьбе за ущемлённое самолюбие богов.
Странно, но когда рядом со мной Евсей Иванович, то я воспринимаю его как человека, сочувствую ему и переживаю за него. А когда он становится Полозом, он сохраняет свои человеческие качества?
В ухо мне истошно запищал мышонок, я дёрнулась от испуга, и очнулась от своих размышлений. Коридор, по которому я шла, раздваивался, и я наблюдала интересную картину. По правому коридору шла группа монахов, освещая свой путь свечами, что-то возбуждённо обсуждая, про бесовские козни, и что на это скажет епископ.
– Стена-то, – горестно причитал один из них, – стена-то в подземном ходе в семинарию! Только построили, и обрушилась вся! А там, мерзость такая! Ох, что нам скажет, епископ!
– Мерзость языческая! – басил второй. – Черепа, кости и жертвоприношения человеческие! – он размашисто крестился и закатывал глаза. – Вот страсть-то! Жертвы-то свежие совсем!
Они шли, не замечая меня, сильно напуганные. Вдруг один из них запнулся, потом поднял глаза и увидел меня. Он дёрнулся, открыл рот, перекрестился и приготовился закричать, но его подталкивали в спину, другие, и он так и прошёл развилку, не отрывая взгляда от меня. Как только они перешли в другой коридор, стали прозрачными, колеблющимися тенями. Они уже были привидениями и не заметили этого.
В этом месте встречались разом прошлое и безвременье. Интересно, в каком сейчас коридоре времени стою я? Мышонок опять запищал, и я обернулась назад. Ко мне подходила красивая, немного надменная женщина. Она была вполне телесна, но прогуливалась по ледяному холоду практически голая, не испытывая при этом каких-либо неудобств. В лёгком полупрозрачном хитоне серебристого цвета, на плечах перламутровые застежки-фибулы. Высокая причёска, с локонами. Значительно выше меня, и чтобы разглядеть, мне приходилось задирать голову. Доброжелательно улыбаясь, она подошла совсем близко ко мне.
– Значит, это ты нарушила спокойное течение вод моей реки? – она рассматривала меня как неодушевлённый предмет, с таким видом, словно ещё не решила, нравится он ей или нет.