Я поднялся к лагерю, стал складывать палатку. Пока занимался хоть каким-то делом, обдумывал ситуацию. А это была ситуация. Итак, мучившие ночные кошмары оказались ну очень уж реальными. Картина Репина за последние сутки сложилась окончательно. И я всё понял! Всё встало на свои места. Я лежу, привязанный к кровати белыми полотенцами добрым, умным санитаром, в большой уютной палате. Больше ничего хорошего в голову мою не пришло. И даже та прекрасная незнакомка, с белой прядью, я прикрыл глаза и сразу же почувствовал в груди острую сердечную тоску, «я словно старый пес, который ждёт своего любимого и обожаемого хозяина», сразу вспомнил такой для меня родной запах. Моё больное, к сожалению, воображение. Накатило… Вот почему так, только всё стало налаживаться, и тут на тебе, ушат холодной воды на голову. Раз, и ты весь в помоях! Всё это моя больная фантазия виновата.
Пока я занимался мозгоблудием, Кузьма практически собрался. Схватил свой потрёпанный старый рюкзак, с которым дед на фронт уходил. Стал пыхтеть и ворчать, сопя в две дырочки, развязывая тугие узелки, выхватил из него кисет и побежал, неестественно виляя жопой, на Гром-камень. Мне тоже стало интересно, и я, матерясь, отправился следом за блаженным. Забежав на камень, он стал усердно посыпать его махоркой. Хоть я и не видел её лет тридцать, но узнать ещё был в состоянии – по запаху. Тем временем Кузьма присел на корточки, достал из рюкзака карандаш, чем-то похожий на железный стержень. – Это свинец, – пояснил этот псих, старательно выводя узоры и какие-то непонятные для меня символы и руны на заросшей сизым мхом мега-плите.
– Кузьма, ты чего? Никак, демонов решил вызвать?! – это я пошутил так, остро. Я вообще юморист по жизни… – Ты ещё пентаграмму нарисуй! – хмыкнул и оскалился.
– А чего их вызывать? Они и сами появятся скоро, на кровь твою, – не отвлекаясь от своего, видимо, важного дела, на полном серьёзе ответил безумный дед. И так для него это прозвучало буднично, так просто, что я как-то сразу немного струхнул. Я всегда, скажем так, был в меру осторожный. «Трусоват чуть-чуть».
– Смажет твое пребывание на острове, – любуясь своим творением, проговорил он, – а там и успеем из эпицентра выскочить, – наверно… – уже совсем неуверенно добавил Кузьма и почесал тыковку через шапку.