завелась с полтычка и, пыхтя, тронулась в обратном направлении.
– Надеюсь, он был не на охоте?.. – Васька задумчиво почесал лысую голову.
– Будем надеяться, что он не стал в это отсутствие людоедом… – прошептал я орку, – или оркоедом…
Градомир зашагал в сторону амбара, чьи-то ноги безвольно болтались у него за спиной. Безжизненный труп он аккуратно бросил возле сарая, подсунул под голову небольшой мешок и направился, довольный, как мартовский кот, к нам за стол. Чужеродное тело неуверенно завозилось, выкрикнув что-то бессвязное в атмосферу, и замолчало.
– Да он никакой! – Васька удивлённо посмотрел на меня.
– Угу… – подтвердил я. – В говно…
– Не нравятся всё же мне человеческие города, тяжело там, дышать нечем. Одно только радует, интерьер хороший, – леший подсел к нам в беседку. – Это пьяное чмо – великий шаман холодного севера. Якут. – Градомир кивнул в сторону мирно отдыхающего туриста. – Завтра оклемается, если ему никто не нальёт… – и Градомир многозначительно посмотрел на орка. Васька как-то вяло улыбнулся лешему и отрицательно замотал серой головой.
Вот насчёт завтра оклемается, Градомир, конечно, погорячился. Якута трясло дней пять. Добрые травки лешего не помогли. Только яд. В малых его количествах. То есть Васкина орчья брага. А пить якут бросил, видно, потому что устал.
– Градушка… да ты чё!.. За кого ты меня принимаешь?! Зуб даю, ни граммульки! – перед носом орка появился огромный, в пол его головы, волосатый кулак лешего. – Градомир, ты ж меня как облупленного знаешь. Мамой клянусь! – орк невинно захлопал карими глазами. – Вот те крест! – и Васька перекрестился. Два порождения тёмной вселенной весело засмеялись. Глядя на них, почему-то перекреститься сразу же захотелось мне, а лучше бы их святой водицей побрызгать, может, пить бросят. Черти! Жалко, что я убеждённый атеист, был когда-то…
Утром за завтраком мы все вместе собрались в беседке. Небо стало понемногу хмуриться, нагоняя мелкие ползущие вредные тучи. Попивая горячий отвар Градомира, я разглядывал невесёлого, слегка помятого якута. Ну как слегка, как всегда…
На вид мужику лет тридцать, может, немного с хвостиком, с явно выраженными чертами лица северных народов. В стареньком, выцветшем от долгого ношения на солнце, но всё ещё крепком камуфляже. Из-под вязаной чёрной шапки на правое плечо свисала белая прядь волос, в которую было вплетено длинное птичье перо, которое переливалось на чёрном фоне сизым. Думаю, это ворон, может, фазан. Тоже мне, индеец Джо нашёлся, судя по вчерашнему виду, буду его называть якут –