Да, я ведь сделал амулет. Еще там, в городе, когда сидел в сервисном центре. Пока парни возились с ноутом Светы, я устроился в кресле со своим и скинул на новую флешку все-все наши с ней фотки, всю нашу музыку, видео, где вместе дурачимся, ее школьные стихи… В общем, все. Потом купил цепочку и брелок в виде бычьей головы. На его кольцо прицепил обручальное Светы, рука не поднялась продать, ну и эту флешку.
Понятия не имею, что делать с ней в лесу. Но бороться с иррациональным порывом было невозможно. Хочется, чтобы цифровая душа Светы всегда была рядом.
Однажды проснулся со слезами. Снилось, что Света жива, вместо того чтобы ударить ножом, я уговорил ее сорваться в путешествие, мы в тот же день взяли билеты на поезд и умчались подальше от всех этих Лексов и прочей суеты. Я целовал ее под стук колес, и в этом поцелуе столько горечи и сладости, так не хотелось просыпаться…
Прошло три недели, и вот я сижу на дереве.
Яркие лучики солнца, пробиваясь сквозь листья, жгут кожу как лазеры. Спина вжата в ствол, между ног толстый сук, левая рука держится за сучок поменьше. Удовольствие то еще, все затекает, ребра коры больно давят сквозь одежду, а высота внушает, что шелохнешься – свалишься. А падать не хочется.
Особенно когда под деревом дежурит волк.
В пути я придерживался стратегии. Идти, сверяясь с компасом и картой, в самую глухую глушь, где на сотни квадратных километров ни единой живой души. Поход, привал, поход, ночлег… И не важно, сколько проходить за раз, но если идти каждый день и каждую ночь (ночью даже лучше – можно без очков, а ночи тут, как оказалось, довольно светлые), рано или поздно углубишься в таежные джунгли, куда не ступала нога человека. Разве что снежного.
И я добился-таки своего. Забрел в глушь. Конечно, предполагал, что глушь – это не только отсутствие потенциально опасных людей, но и наличие не менее опасного дикого зверья… Что ж, молодец, верно предполагал. Полегчало?
Мое верное предположение, тем временем, лежит прямо подо мной и вылизывает переднюю лапу.
– Эй, Шарик… Долго будешь караулить? Я не спущусь, не надейся.
Серый прародитель всех Шариков, Бобиков и Тузиков перестал лизать, задрал голову вверх. Глядит спокойно. Наконец, морда опустилась, челюсти выпустили язык, волк шумно попыхтел, и голова улеглась на лапы.