– Марин, я переведу, но это будет в последний раз. Учись жить по средствам…
В этот момент в дверь его кабинета даже не постучались, а поскреблись. А потом и эта самая дверь отворилась.
– Пока, – бросил Егор в трубку и отключился, не обращая внимания на безостановочный поток речи.
Так-так… А вот это уже интересно. Кажется, пташка, за которую он отвалил неприлично огромные деньги, решила добровольно залететь в клетку. Не сидит в комнате, дрожа от страха и дожидаясь его, а кидается грудью на амбразуру. Кстати, великолепной грудью. Ну и… все остальное тоже на уровне – рост, фигура, формы… А волосы какие шикарные – светло-русые, вьющиеся и длинные. Прямо, как ему нравится. В такие приятно зарываться, когда она будет работать язычком и губками. И с губками все в порядке – маленькие пухленькие… И глаза цвета неба. Да она конфетка, а не пустышка в дорогой обертке. Можно даже не злиться, что первый раз увидел ее не традиционно.
– Заходи смелее, раз уж пришла, – присел Егор на край стола, не переставая рассматривать девушку.
Слишком робкая, хоть и красивая. На аукционах он никогда не присутствует, но всегда изучает кандидаток, как и назначает максимальную цену. С этой девчонкой все пошло не так, и цену за себя она назначила сама. Довольно высокую цену, чем только разожгла его интерес. Ну и на фото она ему приглянулась больше всех остальных кандидаток. И теперь вот он заполучил эту крошку на целый месяц. Девственную крошку, что тоже в новинку. Помнится, последний раз он лишал девушку девственности еще в юношестве. С тех пор предпочитал более опытных и искушенных. Но разнообразия никто не отменял.
– Подойди ближе, – велел он. А когда она сделала несколько шагов к нему, схватил ее за руку и притянул к себе вплотную. Через тонкий шелк платья почувствовал тепло ее кожи. – Как тебя зовут? – проговорил ей в губы.
Приятно было осознавать собственную власть над ней. И даже то, что она трусливо подрагивала в его объятьях, не раздражало.
– Ира.
Голос ее поразил Егора низким тембром. Вот уж не ожидал, что эта малышка говорит так по-взрослому.
– А лет тебе сколько, Ира?
– Двадцать три.
Ей явно было страшно, но она смотрела прямо ему в глаза. Упрямая, значит. И гордая. Ну что ж, от последней через месяц вряд ли много останется. И заплаченные за нее деньги ей придется отработать.