Оля, пришедшая на 15 минут позднее, после того как началась консультация, в первые секунды была ошарашена тем, что увидела Кирилла, сидящего рядом с этой, которую все жалели за моральную убогость. Она, едва зайдя в кабинет и наткнувшись взглядом на них двоих, глотнула такой большой глоток нездоровой ревности, что даже поперхнулась. Дав себе несколько минут прийти в себя, Оля смирилась с планом Кирилла посмеяться над Сашей. Дурочка должна была влюбиться в него, а он, воспользовавшись своим положением, хорошенько вытереть об нее ноги. Для преподавателей Саша всегда была немного отсталым ребенком, а для одноклассников и потом уже для одногруппников – зазнавшимся отсталым ребенком.
Кирилл испытывал непреодолимое желание вовлечь Сашу в любовную авантюру и сделать из нее посмешище. Просто так. Без причины. Хотя, может причина крылась в том, что Саша вызывала у него не просто антипатию, а даже отвращение. Может, потому что ему хотелось утвердиться, отдав жертву на растерзание. Для укрепления своих позиций всегда нужна жертва – всем известный, печальный факт. И жертвой, как правило, выбирают самого слабого, беззащитного. Саша была именно той жертвой в глазах Кирилла. Оля понимала это. Кирилл много раз рассказывал ей о своих планах и действиях, как и что он будет делать. Но Ольга плохо слышала его. Ее слух портился, как только ее глаза находили его губы, шепчущие о чем-то. Какая разница о чем? Просто посмотрите, как красиво они шепчут! Ее мысли и логика впадали в мгновенную летаргию, когда глаза питались его лицом, черты которого Оля в прямом смысле обожествляла. Какая разница, о чем он говорит, когда морщинки на внешних уголках его глаз так красиво улыбаются? Оля не была слушателем, она была почитателем Кирилла.
И в тот день она пришла на консультацию только из-за того, что знала, что Кирилл тоже придет. Она пришла смотреть на него. Слышать его голос. Поклоняться ему. Боготворить. Впереди лето: одинокое, пустое, горькое, отравленное беспощадным вакуумом. Лето без Кирилла и его лица!
Она хотела сесть рядом с ним, чтобы чувствовать его наивкуснейший парфюм, порой перемешанный с запахом табака. В ее глазах он был юным, но уже мужчиной.
Но рядом с ним сидела эта сомнительная персона. Интересно, как же так получилось? Она села к нему? Или он к ней? И та, и другая мысли были страшны для Оли.