Жоркины перемены, наоборот, коснулись, по большей части, видимой стороны его жизни и его внешности. Если бы кто-то попытался заглянуть в его душу, то увидел бы все того же маленького мальчика, только еще менее, чем двадцать лет назад, уверенного в своей значимости, потому что сейчас он был и жил, как все другие. У него не было табуна пластилиновых коней, не было большого старого дивана, а дед, безоговорочно веривший в него, давно умер.
После школы по настоянию матери, Жора окончил политех, получил диплом и убрал его подальше, чтобы больше никогда не доставать, потому вся «эта инженерия» его абсолютно не интересовала. Существовали вещи куда более важные, он это интуитивно чувствовал, он даже знал о них когда-то. Знал, но забыл.
Следующие двадцать лет Жорка зарабатывал деньги, растил дочь, отдалялся от жены, менял профессии. Но все было не то.
Машка тоже экспериментировала с жизнью, иногда нащупывала твердую почву под ногами, а потом снова теряла ее.
В какой-то момент они как будто стали ближе. Оба многое утратили, главное – разминулись с собой, и поиски пока не приносили результата. Возможно, их встреча, если бы такая произошла, привела бы к дружбе, но Машка в это время перебралась на крайний запад России, а Жорка всем своим семейством обосновался на Алтае. И вновь расстояние между ними, уже выраженное не в годах, а в тысячах километров, развело их.
На Алтае Жорка прижился, как никто другой, потому что испытывал бесконечное блаженство от яркого солнца, летней сухой жары, тихой рыбалки на маленькой речке, буйной растительности на любом клочке земли, куда упало живое семя. Здесь, наконец, он избавился от страха выезжать из города, за пределы тесного проживания людей, где заканчивается цивилизация и подступает тундра, болото, мошка, а зимой лютый мороз с ветром. У него прошла детская непереносимость солнечного света, и он стал покрываться летом красивым ровным загаром. Он похорошел еще больше, но уже другой – мужской – красотой.
В двадцать четыре года он женился на миловидной, худенькой девушке с капризным характером, который забавлял Жорку, но раздражал его мать, желавшую большего счастья для своего сына. Через год у Жорки родилась дочь, и, чтобы кормить семью, он открыл кафе на пересечении двух больших дорог – для странствующего люда. Собственное дело, капризная жена и маленькая дочь требовали его постоянного внимания. Он работал, занимался своими женщинами, матерью, и совсем не бедствовал. Дела в кафе шли бойко. Только чего-то все время не хватало.