Не под общим знаменателем - страница 7
Вполне логично, что весь третий класс я мечтала быть археологом. По-детски романтизируя профессию, требующую на самом деле серьезной физической и умственной подготовки, я закрывала глаза и представляла себя на раскопках под палящим греческим солнцем. Но третий класс закончился. И на смену мифам древней Греции пришли не менее захватывающие «первые истории» древней Руси. И мечта быть археологом уплыла куда-то вдаль вместе с Дионисием, Апполоном и Гераклом.
Через много лет, слушая по радио передачу об экспедициях студентов исторического факультета, я почувствовала едва уловимую боль прямо в сердце. И боль эта не проходит и сейчас…
Про настоящих педагогов, ошибки на экзаменах и детскую любовь
В нашей «замечательной» школе каждый год (каждый, ребята, год) с третьего класса были переводные экзамены. Причем не формальные такие – выучил полтора билета, а остальные полбилета списал, а серьезные такие экзамены с совершенно реальными атрибутами: районной комиссией, слезами детей и валерьянкой для родителей.
Первый такой переводной экзамен случился у нас по окончании третьего класса, и, надо сказать, не сдали его человек 15, благополучно покинувшие после этого школу. Экзамены были по математике, русскому языку, развитию речи. Свой первый экзамен по развитию речи я помню до сих пор, как и одно из заданий в билете, – описать осенний парк. Помню, я все что-то «вещала» про печальные разноцветные деревья, про желтые и красные листья, комиссия довольно кивала, а я понимала, что лимит моей фантазии уже подходит к критической отметке. В это время в классе громко забулькала раковина, и я рассказ продолжила фразой: «На лесном пруду…», ну и т. д. Как сдавали этот экзамен другие дети, без «булькающих прудов», – ума не приложу.
А еще была Лина Сергеевна, наша первая учительница. Она тогда была совсем-совсем молоденькая и почему-то любила всякие кружевные полупрозрачные накидки и шали, что придавало ей в наших глазах какой-то томности и, в хорошем смысле, – взрослости. Помню, был у нее такой коричневый кружевной ручной работы а-ля халатик, который она надевала прямо поверх другого платья. А еще у нее были всякие ажурные кофточки и золотой крестик на шее, который она всегда теребила, когда на нас сердилась.
Но мы ее любили. Прям очень. Когда она на нас редко, конечно, но поднимала голос, не обижались. Она была добрая, возраста наших мам и какая-то удивительно светлая. И еще она очень сильно за нас переживала. И однажды по-настоящему рискнула своей карьерой учителя и репутацией, чтобы нам помочь.