Умка не нарушает моего любимого уединения, но появляется откуда-то из тёмного угла гостиной или, если загулялась во дворе, начинает скрестить в заднюю дверь, стоит мне только откусить первый раз от первого бутерброда. Она садится напротив, так чтобы я мог её видеть, и не шевелясь и не отрываясь смотрит мне в глаза, призывая исполнить долг. Я бросаю, а она ловко, без лишних движений, каким-то змеиным изгибом шеи, ловит зубами своё законное лакомство.
Требования соглашения исполнены и Ума тут же деликатно удаляется. На втором этаже, в спальне сына, за закрытой дверью начинает орать кот. Он услышал, что внизу кормят. Прелесть уединённых размышлений грубо разрушена воплями нахальной скотины, и я тороплюсь открыть ему дверь, чтобы Тимоха не перебудил весь дом своей какофонией.
Не знаю, какие соглашения были заключены между нашими предками и кошачьим племенем, но условия наверняка были для людей кабальными. Если бы было возможно, я обязательно опротестовал бы их в какой-нибудь авторитетной судебной инстанции вроде Гаагского Трибунала, как противоречащие правам человека. Не важно кто и в какое время открывает холодильник, Тимоха абсолютно уверен, что это ради него – единственного и неповторимого. Кот требует жратву с неприкрытой наглостью, за это очень хочется дать ему по уху щелбана. Что, собственно, я и делаю, к превеликому своему удовольствию. Кот трясёт стукнутым ухом, но не обижается и не убегает. Он трётся об ноги и засовывает наглую волосатую морду прямо в миску, мешая выложить в неё пакетик корма. Я решительно отодвигают его в сторону.
Кот в последнее время вообще испортился и поверил в собственную исключительность до такой степени, что даже стал позволять себе запрыгивать ко мне на колени без приглашения. Так случилось, что полтора месяца назад сын принёс Тимоху с улицы в ужасном состоянии. Кот волочил задание лапы, а в его правом боку зияла жуткая рваная рана – скорее всего порвала собака. Главным подозреваемым стал Мишка, но ввиду отсутствия доказательств, обвинения ему так и не были предъявлены. Хотя, конечно, Тимоха со своим драчливым и неуступчивым характером вполне мог нарваться и на уличных собак, которых в нашей местности хватало с избытком. Сын уложил бедолагу в спортивную сумку и уехал в ночь.
Они вернулись в четыре утра. Кота зашили, одели в пластиковый капюшон, чтобы не лизал шов и назначили кучу уколов. Вид его вызывает жалость и сострадание, на которые так щедры наши женщины. Спальня сына на время превращается в лазарет. Шприцы, ампулы с антибиотиками, бинты, флаконы с антисептиками и впитывающие пелёнки, а посреди всего этого наш раненый герой. Ему действительно очень плохо, первую неделю он практически не поднимается, но когда приходит время делать уколы (три за раз!) Тимоха отчаянно сопротивляется. Он извивается, вырывается, царапается, кусается и рычит, как тигр. Экзекуция, ко всеобщему облегчению, закончена, кот уползает под стеллаж продолжая рычать хрипло и обиженно.