– Да не может быть. Это мы с тобой редко выбираемся, а он небось весь город обошёл вдоль и поперёк.
– Ну посмотри на него, он смущён и не знает, где мы. Не мучай его картой, убери обратно, сами найдём. – Её голос был приятным, но по-старчески трескучим.
– Ну не знаю, до вечера бы добраться домой. У меня ноги устали. – Ответил старик, укладывая огромную карту до размера спичечного коробка. – Сделаешь мне тазик с горячей водой?
– Конечно, дорогой.
Они приторно сладко улыбнулись и потёрлись носами, при этом почти мурлыча. Старики говорили так, словно я отошёл на пару метров и не слышу их.
– Я правда не знаю, где мы. – Наконец ответил я.
– Ну вот видишь, – дама подняла руку и указала на меня, повернувшись к мужу. На её пальцах сверкнули кольца с камнями. – Пойдём. Ничего страшного, юноша.
– Ладно. И ещё, молодой человек, просто ещё раз можно…
– Хватит. – Женщина увидела, как её муж снова потянулся к карману, и мгновенно его осекла, взяв под руку. – Бери коляску.
Лишь после её слов я увидел эту самую коляску. Покрытая тёмно-зелёным бархатом с хромированными большими колёсами. Ребёнка не разглядел из-за плотной накидки. Я учуял кое-что, кажется, пора менять портки.
– Ах да. Поздороваемся за Августа. Мы его так назвали, потому что он родился в ночь с июля на август. – Поведала дама в платье.
– Сейчас он спит, – вступил мужчина, – он почти всегда спит.
– Ну, а что ему ещё делать?
– Ходить учиться, – моментально ответил старик. – Как только начнёт звуки издавать, так посажу за пианино.
Женщина посмеялась и нежно положила мужу руку на плечо, подняв одну ножку, словно молодая девушка.
– Он у нас такой талантливый. Нашему Августу повезло, что его дед признанный мастер пианино.
Мужчина вдохнул, как вдыхают при сильном смущении, и потупил взгляд в пол, но я всё равно видел, что он чуточку покраснел.
– Хотите взглянуть на Августа? – спросила женщина. В её глазах сверкнуло искренне желание показать мальчика.
Я не стал противиться и кивнул с максимальной похожестью на согласие. Она открыла свисающую вуаль, и я понял, откуда запах. Там лежал практически разложившийся труп ребёночка. Рёбра уже торчали, живот отсутствовал, поэтому органы распластались по всей корзине коляски. Руки и ноги синие, сухие, словно изюм, глаза впали до самого затылка. Рот его открыт, и я увидел, как из-за пары криво торчащих молочных зубов вылетела муха. Мерзкий запах вплотную приблизился к моим ноздрям, и желудок сократился. Пара снова умилилась и потёрлась носами друг о друга.