– О! Вы тоже по-русски говорите? (облом) – подбежал к нам на перемене один невысокий студент в очках и с темными, ёжиком, волосами. – Хоть кто-то тут ещё по-русски говорит! А мы тут три дня уже, а всё ещё не привычно.
Я так и не понял, что было не привычно: то, что мы говорим по-русски, или то, что все тут не говорят по-русски. Перемолвившись парой слов, мы выяснили: что они приехали втроём из Астаны, будут учиться по направлению туризм, один мальчик – казахская модель (а я-то думал, что он всё отводит взгляд и не разговаривает с нами), а девушка уж замудохалась возиться с этими парнями.
– Хорошо, что я вас встретила… – сказала она, когда мы отошли в сторонку. – А то с этим Бахтияром я уже не могу… Ещё с самого аэропорта… Его родители провожали, как в последний бой! Надавали вещей, что у него перевес на 10 килограмм вышел! Его мама меня всё науськивала, чтобы я ему говорила, когда что надевать и куда идти. А я же девочка! Зачем они вообще его отправляют заграницу, если так боятся? Первый раз заграницу один поехал, говорит, раз двадцать мне уже это сказал, – мотала головой бедная девочка. Мы были сама любезность, улыбались, кивали головой (я даже не сказал ни одной гадости – это было трудно), и разговоров не развивали – их фразы были крайними, и мы всё надеялись, что они как можно скорее станут последними.
Прошло ещё дня три, и мы решили вместе с Алиной отправиться на прогулку.
– Ты что, не будешь покупать билет? – спрашивала она меня на трамвайной остановке.
– Нет, так проеду один разок. Нормально, – ответил.
– А вдруг что? Ведь кондукторы ходят.
– Где они ходят? Господи, нам тут доехать пять минут…
Алина заволновалась. Её лицо осунулось, губы онемели, и она лишь водила мертвым взглядом вправо-влево. Я пытался завести отстранённые разговоры, но она мне не отвечала, долго думала и была будто бы не здесь. Я спросил, в чем дело.
– Ну почему ты не хочешь купить билет?
Я не выдержал и, в итоге, купил. Я сильно долбил по кнопкам, чуть ли не разорвал билет, когда вытаскивал его, и в трамвае смотрел в противоположную сторону. В уме я высчитал, что если ездить две недели на трамвае и платить дважды (туда-обратно), то выйдет аж семьдесят евро… Неделя жизни, бедная, конечно, неделя, но тем не менее! «Когда нам уже выдадут студак, чтобы мы могли сделать проездной?»