Я остановился, увидев, что Маше уже совсем невесело. Теперь она, кажется, обиделась.
– Ну, так кто угодно отличит! – сказала она. – Эта с челкой, а эта без челки…
– Ну, это все остальные могли бы вас хотя бы так отличать, – поправился я, – а то говорят, что совсем никак. Я бы тебя по-другому узнал…
– И как бы ты меня узнал? Как? – оживилась Маша, и ее глазки сразу загорели. – Вот если бы нас одинаково одеть, подстричь, как бы ты отличил?
– Очень легко. По взгляду, – снова серьезно ответил я.
– Как это?
– Я же говорю, что видел Юлю и сразу понял, что это не ты. Одежда и все остальное здесь не причем. Юля смотрит на меня как на незнакомого человека.
– Конечно, ведь она тебя не знает. Как ей на тебя смотреть.
– А ты мне сразу улыбаешься или говоришь что-нибудь. В общем, мимо не проходишь, – отвечал я ей, смеясь.
– Ну, а если я не скажу ничего и не улыбнусь. Буду вот с таким серьезным лицом, вот как сейчас, – не унималась Маша.
И она изобразила это выражение лица.
– И так я тебя узнаю. Поверь мне, я тебя ни с кем не перепутаю, даже с твоей сестрой, твердо заявил я, надеясь, что она прекратит свои расспросы. Однако Маша не собиралась сдаваться:
– Как?! – настаивала она.
– Твои глаза все равно тебя выдадут, как бы ты не старалась, – уже мягко и чуть тише ответил я, заглянув в ее глаза.