Я с ужасом смотрю, как он приближается. Уже совсем близко.
Остановился. Взглянул мне прямо в глаза.
Хочется, как в школе перед контрольной, мысленно зашептать: «Только не я!».
Мне страшно. Страшно так, что все поджилки трясутся.
Я не смотрю на него, стараюсь сосредоточиться на зеленеющей траве под ногами, но чувствую его тяжёлый взгляд.
Сколько времени проходит? Секунда? Две? Три? Вряд ли много, но мне кажется, что время застыло.
А потом он отходит к следующему. И тыкает пальцем прямо в него, бросая отрывистое и резкое: «доне».
Это «доне», наверное, будет сниться мне до конца жизни, потому что я была на волосок от смерти. Ведь всего пару секунд назад, когда арвенец рассматривал меня и решал внутреннюю дилемму, он мог бы сказать это «доне» в мой адрес. Но что-то ему помешало.
Двое постовых тут же хватают моего соседа под руки и тащат в центр поляны – прямо перед нами. Мы видим его профиль, арвенцы – лицо.
Я не успеваю хорошенько разглядеть их жертву. Мне кажется, ему лет тридцать пять, но я не уверена. Он лишь поднимает руки вверх и жалостливо причитает:
– Пожалуйста, не надо… Я не хочу умирать.
В секунду один из постовых вскидывает оружие на плечо и делает выстрел.
Мёртвое тело словно мешок нелепо падает на землю и замирает.
Убийца смотрит на нас полным безжалостной злости взглядом и цедит сквозь зубы какую-то фразу.
Переводчик доносит до нас её смысл:
– Так будет с каждым, кто откажется содействовать арвенской армии.
Почему же ты, милый, в глаза нам не смотришь? Страшно тебе самому стало? Стыдно? Неприятно? Но ты такой же! Такой же как они! И если скажут тебе завтра убивать, а не переводить – пойдёшь и будешь всаживать пули в людей без разбора.
Мне уже не столько страшно, сколько омерзительно смотреть на этих нелюдей. За что убивают? Ради каких таких принципов? Одного убили и ещё несколько человек – всю его семью – сделали несчастными. Сволочи!
Все молчат, потрясённые, и ждут, что дальше.
А дальше – продолжение пытки.
В нескольких наших ребят тыкают пальцами и выставляют вперёд. Показывают на дерево неподалёку и заставляют копать в этом месте могилу. Никто ещё толком не понимает – это для только что убитого или для всех нас. Откуда-то берутся лопаты. Три штуки – ровно по количеству вызванных бойцов. Возможно, их нёс последний конвоир, я не видела.