Михаил Михайлович был потомственным врачом и бывшим царским офицером, но это ещё полбеды, а вот его жена Елена Андреевна была поповной, что уже грозило настоящей бедой.
В селе Никольское, оно же Архангельское, в семье врача местной амбулатории и его жены, почти сразу же после их вселения в большую деревянную дачу по улице Пионерская, родился мальчик. Крестили его тайно в местной церкви Архангела Михаила и нарекли Иваном.
В посёлке была только семилетка, поэтому уже в восьмой класс Иван ездил на электричке в московскую школу. Шесть дней в неделю, утром и вечером по одному и тому же маршруту: Москва-Курская – Карачарово – Чухлинка – Реутово – Никольское. Всё, что происходило за окнами электрички, составляло неотъемлемую часть его жизни и стало родным и близким.
В новой школе оказался кинокружок, вёл его настоящий кинооператор Марк Петрович Штерн – талантливый и удивительно красивый человек, работавший в Московской студии документальных фильмов, что была расположена на Лесной улице. Ребята постигали азы киносъёмки с помощью репортёрской камеры КС-50, используя хвосты плёнок, что оставались от съёмок профессиональных фильмов, или, как говорили, «на остатках оси». Вот тогда-то Иван научился воспринимать мир через объектив кинокамеры и влюбился в своего учителя. Он подражал его жестам, походке и физически страдал, если не мог видеть более одного дня.
Как-то раз в сентябре, в бабье лето, Марк Петрович уехал на съёмки и оставил кинокамеру Ивану. Единственным свободным от школьных занятий временем суток у парнишки было то, которое он проводил в электричке по дороге из дома в школу и обратно. И он начал снимать электричку, людей в вагоне и всё, что было за её окнами, независимо от того, светило ли яркое солнце или шёл дождь.
Иван самостоятельно проявил свои плёнки и очень хотел показать их учителю, ведь первый раз он делал всё сам. Штерн по возвращении почувствовал нетерпение парнишки и согласился встретиться в монтажной на Лесной.
– Привет, гений! – поздоровался кинооператор, заходя в студию. – Не терпится показать свой шедевр?! Не красней… Извини, пошутил неудачно. Ну, давай смотреть!
Застрекотал старенький кинопроектор, и на белой простыне появились кадры с рядами блестящих, отполированных деревянных скамеек в вагоне. Они были такими новыми: Штерну почудилось, как он вдыхает запах мебельного магазина или лака, покрывающего дерево. На одной из скамеек расположились две молодые тётки в цветастых платках, с пустыми бидонами, видимо, молочницы. Они сидели друг напротив друга, смеялись, разговаривали и, вероятно, сплетничали о своих хозяйках. Рядом с ними – молодая мать с карапузом на руках, круглым и похожим на арбуз. Его дразнила сестрёнка, не давая аппетитную булку. Вдруг малыш сделал отчаянный рывок и ухватил девочку за белый бант, скорее всего, больно-больно, потому что та заревела и стала отдирать его пальчики. Далее – сидя дремал парень, а на его плече посапывала девушка, очень сладко и безмятежно, губы её были слегка приоткрыты, и из уголка рта тянулась влажная дорожка слюны.