Пока просьба жены, за несколько минут превратившаяся в истерику, окончательно не испортила настроение, расправившись с утренней трапезой, Фима нервно набрал номер телефона.
– Барышня, соедините меня с Рудольфом… Да, спасибо, жду.
Ожидая ответа, Фима надел наглаженную рубашку, галстук, застегнул запонки. Наконец на другом конце провода ответили:
– Алло, Рудольф у телефона!
– Рудик, это Фима Рыжиков, назначь время для моей жены! Сегодня! У нее острая боль!
– Фима, только завтра! Я не в городе!
– Значит, потерпит до завтра!
Выскочив из подъезда, Фима Рыжиков, едва успев намочить ноги от проливного утреннего дождя, юркнул в служебный автомобиль. «Несмотря ни на что, в эту весеннюю пору дождь не сможет омрачить мне обедню», – буркнул про себя Фима и приказал водителю побыстрей рулить к заготовительной конторе. Фима спешил подготовиться к важной встрече с представителями партийной верхушки и будущими ревизорами. За окнами автомобиля мелькала молодая листва густо посаженных деревьев. Горожане, снующие туда-сюда по делам, мало привлекали внимание Фимы, как и дежурные фразы водителя. Фима расчетливо прикидывал в уме, чего, кому и сколько нужно успеть передать, чтобы погасить внезапно назревшую бурю. Он проделывал это сотни раз, раздавая подарки номенклатурным работникам разных мастей и ревизорам, готовым за продуктовый или коньячный паек поставить нужную подпись там, где требуется, не замечая ничего лишнего. Но сегодня Фиму почему-то не покидало необъяснимое чувство тревоги. И дело было вовсе не в том, что с самого утра его любимая Аннушка скатилась до истерики, что на природе, где предстоит встречать важных людей, скамейки будут мокрыми от дождя… Он давно уже ничего не боялся и спал крепко и спокойно, так почему же сегодня так муторно на душе? Неужто от того, что в прошлый раз на него положила глаз одна почтенная дама и он позволил себе лишнего? Можно было бы списать неуклюжую и гадкую связь на алкоголь, но после дурацкого флирта дама несколько раз звонила в контору, явно добиваясь продолжения… Примерный доселе семьянин от подобной навязчивости старался убежать, но как бы не навредить делу грубым отказом партийному лидеру в юбке?
Все мужчины в семье Рыжиковых становились бухгалтерами, эта участь постигла и отца Фимы. Стоит ли удивляться, что мальчик с юного возраста научился не просто считать костяшки на семейной реликвии, искусно вырезанных прадедом деревянных счетах, – выполнял все базовые арифметические операции: сложение, вычитание и даже умножение с делением, а бумажные купюры и вовсе считал с такой непостижимой скоростью, что эдакому мастерству могли позавидовать как работники сберегательных касс, так и авторитетные шулеры. Впрочем, по стопам своих предков Фима не пошел, смущала мизерная заработная плата, разумеется, если служить честно. А поскольку Ефим Ильич в силу своего характера слыл человеком чрезвычайно мягким, услужливым, но трусливым, нарушать закон в начале карьеры, да еще в одиночку, воровством, приписками или каким-то иным способом было не для него. Как это часто бывает, помогла случайная встреча, определившая дальнейшую судьбу Фимы Рыжикова. Однажды в магазине юноша стал свидетелем скандала с продавщицей, которая, ничтоже сумняшеся, обсчитала пожилую покупательницу, и поскольку обе дамы были так взволнованы, что позабыли арифметику, Фима с присущим ему изяществом подсчитал все верно и разрулил конфуз до прихода начальства. За филигранным движением пальцев при подсчете доверенных Фиме купюр, как и за всем происходящим, наблюдал руководитель местной кооперативной торговли, так что очень скоро Рыжиков был принят на работу на склад заготовителей Оршицкой районной потребительской кооперации, в которой через несколько лет дослужился до заведующего складом.